КОММЕНТАРИИ ГЕОРГИЯ МАЛИЕВА К СТАТЬЕ К. БУТАЕВА «ПРЕДПОСЫЛКА КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ В ОСЕТИИ»

Сармат Косирати: «Верю, Малиев Георгий может запеть во имя революции так, как мало кто-то из осетинских поэтов пел…»

Георгий МАЛИЕВ и Сармат КОСИРАТИ

На страницах газеты «Коммунист» от 7 июля появилась статья К. Бутаева «Предпосылки классовой борьбы в Осетии». Автор неправильно освещает затронутый им вопрос.

«В Осетии, – говорит Бутаев, – феодальные взаимоотношения были внесены кабардинским влиянием. Тагаурские алдары и в особенности баделята – это создание кабардинских князей, некогда покоривших части Осетии – Тагаурию, Куртатию и Дигорию».

Откуда взялись эти исторические сведения, я не знаю, но мне известно, что малораспространенное мнение, будто кабардинские князья некогда покорили части Осетии, упорно отвергается как осе-тинами, так и кабардинцами. Профессор В. Миллер в своих «Осетинских этюдах» приводит дигорскую песню, где говорится, что поход кабардинских княжеских полчищ на Дигорию потерпел поражение и кончился бегством.

Целый ряд других народных сказаний повествует нам о периоде частых столкновений осетин Дигорского ущелья с дружинами кабардинских и балкарских князей, но ни малейшего намека о каком бы то ни было покорении в них мы невидим.

Народный эпос не мог обойти молчанием факт покорения одного народа другим.

Неправильно объясняет автор статьи также «феодальные взаимоотношения в Осетии». Выходит, в Осетии были какие-то «тагаурские алдары» и «княжеские баделята». Алдарами осетины называли кня-зей Кабарды, Балкарии, Грузии и др., но у самих осетин не было и нет алдаров – князей. Очевидно, Бутаев имеет в виду те осетинские фамилии, которые в период родовой вражды в Осетии успели за-хватить значительные земельные участки и, объявив их своей земельной собственностью, брали за них арендную плату в виде быков, баранов и других продуктов сельского хозяйства.

Заделавшись таким образом чем-то вроде помещиков, эти фамилии, в том числе и бяделята, завелись своими холопами, купленными у грузинских, кабардинских, кумыкских и балкарских князей. Вот то, что Бутаев называет «созданием кабардинских князей и кабардинского влияния», забывая, что сам народ, народ осетинский, оберегая свою независимость и свободу с оружием в руках, не знал, и не испытал ни подчинения каким бы то ни было князьям или алдарам, ни сословного подразделения в историческом смысле этого слова.

Тем не менее, баделята и так называемые «тагаурские алдары» после покорения Кавказа поторопились объявиться к русскому царю с ходатайством о признании их осетинским высшем сословием, причем в качестве «исторических документов» на это право они представили списки своих купленных холопов с добавлением к ним тех фамилий, которые вносили им арендную плату.

Одним из таких списков является и та, найденная в Шанаеве, бумага Абисаловых, на которой как на «историческом документе», останавливается автор разбираемой статьи К. Бутаев.

Но факт, во-первых, обращения с ходатайством некоторых осетинских фамилий к русскому царю о признании их высшим осетинским сословием и, во-вторых, отказ в этом должен был бы подсказать Бутаеву, что очевидно, в Осетии не было ни высшего, ни низшего сословий, и что он в лице Шанаевской бумаги имеет дело не с «историческим документом», а с претензиями, попытками пустого человеческого тщеславия.

Данная статья Георгия Малиева была опубликована в газете «Коммунист» за 31 июля 1920 г. Спустя всего 10 дней (11 августа) в ответ на эту реплику в той же газете появился обширный для газетной площади опус К. Бутаева, полный гнева и брани, переходящей чуть ли не в истерику.

Вот отрывок из него: «… Малиев и ему подобные хотят вопреки истории видеть в Осетии, как и везде, единую национальную физиономию, чтобы этим оправдать свое непонимание истории.

Это то же, что пишет «грузинский меньшевик» и «социалист-демократ» Ахмед Цаликов, служа службу грузинским меньшевикам… Мы знаем, что гр. Малиев был керменистом и бежал из партии, когда революционный штурм керменистов начал опрокидывать все остатки этих сословных и феодальных цепей в Осетии.

Ренегат Малиев тогда, как трус, сбежал. И сбежал потому, что чувствовал себя связанным с этими сословиями, канувшими уже в вечность. Вот почему явился этот новоявленный баделятский адвокат. Поистине верна осетинская пословица: «Ворон ворону глаз не клюет».

Трудно поверить, что такой образованный и уважаемый человек, как Бутаев с такой легкостью и ненавистью, не брезгуя клеветой, приклеивал ярлыки, которые тогда (время-то было какое!) вполне могли послужить (а, возможно, и послужили) смертным приговором тем, которые не так думали, как он сам.

Возможно, к нему пришло горькое осознание истинной сути происходящего, а с ним и покаяние, когда его самого поставили к стенке те же люди (нелюди!), кто бросил в ад поэта.

Как бы то ни было, одно бесспорно: смерть примирила этих двух революционеров, совершенно по-разному воспринимающих и понимающих средства, цели и ход революции.

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ О КНИГЕ ГЕОРГИЯ МАЛИЕВА «ИРАФ»

ПИСЬМО САРМАТА КОСИРАТИ В ОБКОМ ВКП(Б) ТОВ. БУТАЕВУ КАЗБЕКУ

Совершенно случайно я узнал, что сборник стихов Малиева Георгия «Ираф», который редактировал я, сделался предметом суждения в Обкоме и при этом кто-то (кажется, К. Дзугаев, аспирант Сев.Ос. НИИ) представил рецензию, согласно которой книгу Малиева необходимо изъять как идеологически вредную.

В дополнение к этому выражалось удивление, что эта маленькая книга столь дорога.

В связи с этими разговорами я считаю нужным сказать, что книгу Малиева «Ираф» никоим образом не стоит изымать как идеологически вредную. Пора даже таким, как К. Дзугаев, перестать бить обухом по голове, невзирая на то, нужно это или не нужно. Вместо этого следует помогать, исправлять тех, кто может быть даже и допускает порою отдельные промахи, но по своему социальному содержанию, по своей направленности близок трудящимся. Необходимо на достоинствах и ошибках одних учить многих других. А у нас что делается?

На протяжении ряда месяцев я несколько раз обращался к редакциям наших газет (раза три-четыре лично к т. Галаеву Ст.) с просьбой дать развернутую рецензию на сборник «Ираф». В конце концов, я, как редактор, решился дать статью, но т. Галаев заявил, что статью дадут они сами (т.е. редакция). Никакой рецензии, никакой критической статьи по поводу «Ираф» ни в одной газете не появилось. Вдруг, в один выходной день, ко мне на квартиру чрезвычайно озабоченным заявляется т. Галаев Степан. Он еще не сказал мне ни слова, я его встретил вопросом: «Кто умер или кого-то нужно прорабатывать?» Он улыбнулся и попросил у меня «Ираф» для срочного ознакомления. Книги у меня под рукой не было, и он пошел просить у проживающих по соседству со мною писателей Боциева Барона и Дзесова Кудзага, но не нашел и у них. Когда узнали, что ищут книгу Малиева, то кто-то высказал мысль о необходимости поскорее купить пару экземпляров.

– Раз уж начали прорабатывать, то уж книга будет обязательно изъята и ее нельзя будет достать…

Видите, ни редактор, ни два видных осетинских писателя через несколько месяцев после выхода не безынтересной, оригинальной книги, ее не удосужились прочесть. Отсюда и понятно, что, как пра-вило, к книге у нас проявляется острый интерес только в случаях, когда дано задание «работать». В нашей печати почти совершенно отсутствуют критические статьи и рецензии о выходящей литературе.

А возьмите того же Малиева. Безусловно, даровитый, по своему социальному происхождению и положению человек близкий для дела революции, но с некоторым «философским вывихом», обуславливающим некоторую оторванность его как гражданина и поэта от нашей социалистической современности и, в свою очередь, в значительной степени являющимся следствием того, что им своевременно и как следует не занимались, не работали над ним. Не воспитывали его. В книге «Ираф» не помещены несколько стихотворений. Я считаю большой своей заслугой то, что мне в результате некоторой товарищеской работы удалось оживить литературную деятельность Малиева.

За один 1935 год он написал, по меньшей мере, половину того, что нам известно из его писаний. И написанное в 1935 году – наиболее близкая, наиболее созвучная нам часть его творчества.

Может Малиев развивается так, чтобы из некоего «литературного попутчика» в прошлом превратиться в более или менее активный, положительный творческий фактор осетинской литературы?

Если мы используем все формы воспитательной работы, если мы сможем глубоко индивидуализировать подход к нему, то, я верю в это, Малиев Георгий может запеть во имя революции так, как мало кто из осетинских поэтов пел…

Нужно вспомнить, что постановление ЦК от 23.06.33 г. о работе литературных и художественных организаций обязывает отбросить осужденный партией лозунг «кто не с нами, тот против нас», а объ-единить всех стоящих на платформе советской власти, независимо оттого, что далеко не все писатели и художники станут стопроцентными ортодоксами. Одновременно с более продуманной, организо-ванной работой над людьми типа Георгия Малиева необходимо организовать воспитательную работу и с критиками-рецензентами, нужно обязать нашу периодическую печать на все выходящие книги давать рецензии и критические статьи.

Я убежден, что тогда даже «критики» типа К. Дзугаева смогут кое-что понять, и научатся различать черное от белого.

Теперь о цене книги.

Памятник Георгию МАЛИЕВУ на Аллее Славы в г. Дигоре.

Мы привыкли, что из-за малотиражности наших изданий, они дороги. Но даже и нас поразила слишком высокая цена сборника стихов Малиева «Ираф». Издательство все сводит к малотиражности, при высоком гонораре. Но дело, главным образом, вовсе не в этом. Гонорар 1 р. 50 коп. за строку является для оригинальных стихов отнюдь даже не средней ставкой, а минимальной вообще. Если, к примеру, Малиев предоставит право перевода своих стихов на другой язык, то он должен получить только за предоставление права перевода в среднем 2 рубля за строчку. Гонорар переводчикам подстрочного текста и тем, кто будет придавать стихотворную форму, будет исчисляться особо. Значит дело не в гонораре.

Дело в том, что в результате преступно-халатного отношения руководителей Издательства и типографии очень часто допускается недопечатание отдельных листов в нужном количестве. Тогда на ко-личество, на которое недопечатаны эти листы, сокращается фактический тираж, а все остальные листы идут в утиль – макулатуру. Вот такой факт имел место и со сборником стихов Малиева. Не допеча-тали два листа по пятьсот экземпляров. Пришлось остальные листы, в количестве 500 экз. каждый, выбросить. Таким образом фактический тираж 1500 экз., а расход подсчитали как на 2000 экз.

Как редактор этого издания, я наблюдал за ходом работы. Будучи знаком с полиграфпроизводством, я из цеха в цех показывал допускающийся брак. По горячему следу можно было выявить конкретных бракоделов, но никто не был выявлен, ни один виновник очень больших для издательства убытков не был привлечен ни к материальной, ни к уголовной ответственности.

Вместо этого расходы за головотяпские методы работы переложили на потребителя книги. Вдобавок к этому книгу скалькулировали так, что при цене 5 р.50 коп. за экземпляр, издательство на сборнике Малиева должно было получить чистой прибыли ни больше, ни меньше как 2807 рублей.

После того, как о цене книги заговорили в обкоме, ее переоценили и стали продавать по 4 руб. 50 коп. за экземпляр и тогда издательство получает прибыль «только» 807 рублей. Я взял эти цифры из записей в бухгалтерии из-ва. Убежден, что если вплотную подойти к калькуляции, то можно найти еще и другие статьи издательских и типографических расходов, которые можно будет сократить и тогда значительно удешевится наша книга. В частности, если из-во откажется от получения прибыли хотя бы от книг, таких, как «Ираф», то ее цену можно было бы снизить до нормального предела.

ПРИМЕЧАНИЕ: К данному письму Сармата Косирати, направлен-ного им в обком ВКП (б) на имя К.Бутаева, в качестве приложения были представлены издательские расчеты на книгу «Ираф» Георгия Малиева. Документ хранится в отделе рукописного фонда Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований.