Ӕ дарӕси бугъзуртӕ ци тухтони баст адтӕнцӕ, уой ӕ къохмӕ ӕрбайста:

– Нӕ мадӕ, дзӕбӕхӕй изайӕ! Цӕун афонӕ мин ӕй, кенӕ ба хуӕдтолгӕмӕ байрӕги кӕндзӕнӕн!

Зӕронд уосӕ ӕ бунатӕй фестадӕй.

– Фӕндараст, мӕ бӕдолӕ! Хуцауи иуазӕг уо! Дӕ ниййерӕг мади ма феронх уо! Хуцауи барӕ дӕхе бакӕнӕ. Ами гъӕуи де ‘фсарӕ, дӕ кадӕ нӕ багъӕуай кодтай, сахари ӕй уӕддӕр багъӕуай кӕнӕ… Мацӕбӕл тухсӕ, дӕ зӕрдӕмӕ маст ӕгӕр ма есӕ. Алцидӕр Хуцауӕй аразгӕ ‘й. Зин дин ку уа, – фӕстӕмӕ раздӕхӕ дӕ фидиуӕзӕгмӕ. Адӕм ходӕнтӕ, куддӕриддӕр сӕ фӕндуй, уотӕ. Хуцауи зӕрдӕ дӕбӕл ма фӕхходӕд, – мӕн зӕрдӕ дӕр дӕбӕл нӕ фӕхходдзӕнӕй. О, мӕ зӕрдтагон бӕдолӕ!

Зӕронд мадӕ ӕ бӕдоли ӕ реубӕл ниттухта.

– Ма тӕрсӕ, мӕ мадӕ! Ӕригонӕй гъӕла адтӕн, нур мӕ сӕри зунд бацудӕй. Нур ӕй балӕдӕрдтӕн, адӕми рӕстдзийнадӕ ӕма ӕфсарӕ ци ’й, уой… Нӕ фесӕфдзӕнӕн… Хуцауӕй боз… мӕ дууӕ къохи ма мӕ уӕле ‘нцӕ… Фӕстӕмӕ гъӕумӕ ӕздӕхӕн ба мин нӕбал ес. Мӕ бон нӕй, нӕ мадӕ! Аци гъӕуи цӕрун мин цирти хуссуни хузӕн иссӕй, игъаугидӕр мин си нӕбал ес, нӕбал… Нецихузи бал раздӕхдзӕн фӕстӕмӕ. Уой бӕсти сахари еске горен рӕбун, еске фӕсдуар рамӕлдзӕнӕн. Ӕцӕгӕлӕнттӕ мӕмӕ уӕддӕр зӕрдхӕлардӕр уодзӕнӕнцӕ.

Ӕригон кизгӕ сабургай хӕкъурц куд кодта ӕ цардӕфхуӕрд мади уадӕлттӕн, е ‘нцъулдтӕ цӕсгонӕн ин зӕрдтагон батӕ кӕнгӕй.

– Афонӕ ‘й? Фӕстагмӕ ма исфӕразта кизгӕ ӕма, ци къӕси райгурдӕй, ӕ сабийбонтӕ зӕрдигъӕлдзӕгӕй кӕми рарвиста, уордигӕй ӕ фӕстаг къахдзӕф райвардта.

– Донкӕ, мӕ зӕрдтагон, кӕмӕн мӕ уадзис мӕ зӕруай бонти, ӕнӕ дӕуӕй куд цардӕфтауӕнтӕ кӕндзӕнӕн, о, мӕ хори тунӕ?

Зӕронд уосӕ ӕ фӕсте рацудӕй ӕма согти кӕлдӕбӕл ӕрбадгӕй нигъгъарӕнгӕ кодта. Ӕ цӕстисугтӕ ‘й фӕрсгӕ дӕр нӕбал бакодтонцӕ.

Сӕ бакомкоммӕ кауи сӕрӕй дууӕ силгоймаги сӕ сӕртӕ радардтонцӕ.

– Цума Степанидӕ ӕ зӕронди бонти цӕбӕл фӕцӕй ӕрдеуагӕгӕнӕг?

– Е ӕ кизгӕ Донки туххӕй. Донкӕ ин сахармӕ ӕхе райста, е ба ами ӕ фӕдбӕл ӕхе маройтӕ кӕнуй.

– Иссирдта, ӕхе кӕбӕл мара, уӕхӕн! Уӕллӕй, еци федиссаггӕнӕн мӕн кизгӕ ку адтайдӕ, уӕд еци гадздзай мӕхе къохтӕй ӕ дууӕ дзиккоемӕй Терки донмӕ фӕлластайнӕ ӕма ’й уордӕмӕ багӕлстайнӕ.

– Хуцауи хатирӕй?

– Кизгӕ кизгӕй ӕригонбадӕ фӕккодта, уӕдта ӕ зӕронд мадӕн ӕ «лӕвар» ӕ раздарӕни буни ӕрбахаста.

– Ӕма рамардӕй?

– Ка?! Еци куййи бӕдолӕ?.. Мардӕй ин рантӕстӕй…

– Хуцауи хатирӕй, радзорай мин?.. Ӕ мадӕ ӕма, дан, ӕй ӕхуӕдӕг сӕхуӕдтӕ нийнод кодтонцӕ.

– Хуцау сӕ ралгъиста… Гъӕуихецауи фурти хӕццӕ искъобалӕ ‘й. Гъӕуихецауи ностӕ ‘й ӕрфӕндӕ адтӕй. Уомӕ дӕр ма неке кӕсуй! Фал лӕхъуӕн дӕр куд уа – ци уа лӕппо нӕ разиндтӕй.

– Нӕ гъӕуи фӕсевӕд ин ци фудмиутӕ бакодтонцӕ, еци хабар ба фегъустай? Урди над ӕй фӕккодтонцӕ, уӕледарӕси морӕ ибӕл нӕбал ниууагътонцӕ. Ниппалауон ин сӕ кодтонцӕ…

– Куд нӕ ‘й фегъустон! Нӕхе Ванко дӕр нӕмгутӕн сӕ хӕццӕ адтӕй…

– Уомӕй цӕмӕдессагдӕр ма, дан, ци адтӕй фӕрсӕй бакӕсунӕн. Ӕхуӕдӕг дӕр ин е ‘фсӕрӕ дууӕ хатти ниццавта. Уой тогуомӕнтӕмӕ бакӕсунӕй ходӕгдӕр, дан, ма ци адтӕй! Ха-ха-ха! Ӕ зӕрдӕбӕл ӕй дардзӕнӕй, гадздза.

– Хуцауӕй боз, сахарӕй ке рандӕй. Сӕрзелӕггун фус еугур дзогӕ дӕр исафгӕ кӕнуй. Нӕ гъӕуи ӕдеугур кизгуттӕ дӕр ма нин фехалдтайдӕ, ӕлгъистаг. Нур сахари ӕ царди радӕ кӕнӕд. Уӕхӕнттӕн уоми парахат цард ес. Нӕлгоймӕгтӕ си – хӕрхӕ.

– Куд, гъома! Еци маймулимӕ хӕррӕтт кӕндзӕнӕнцӕ? Сайтани бӕдолӕй аддӕр – уоддӕр ку нӕй. Берӕ рӕстӕг ма фӕкъкъус-къус кодтонцӕ дууӕ синхаги се ‘ртиккаг синхони фудкой кӕнгӕй.

Еци рӕстӕг Донкӕ ба ӕ цуди кой кодта, вакзал ӕрдӕмӕ ӕ них исаразгӕй. Станицӕй раги райеуварс ӕй ӕма цудӕй паддзахвӕндагбӕл. Бон дзӕбӕх райдзаст адтӕй, ӕ гъарӕй ӕрдзӕ рӕвдудта. Нади фӕйнӕфарс сауӕнгӕ арви кӕрӕнттӕмӕ фӕццӕйцудӕнцӕ итигъд будуртӕ. Аллирдигӕй игъустӕй цъӕрӕхснӕгути цъибирт. Мӕргъти зӕлланг зар гъостӕ фӕлмӕн рӕвдауӕ кодта.

Аллирдигӕй игъӕлдзӕгдзийнадӕ, амонд, айдагъдӕр кизги зӕрдӕмӕ уонӕй неци гъардта. Тӕходуй, нуртӕккӕ бурдӕн ку никкӕнидӕ, ӕ хӕццӕ арф мети хъӕпӕнтӕ ӕрхӕсгӕй, ӕма алливарс будуртӕ ӕмир ӕмбӕрзт ку ‘ркӕнидӕ, адӕймаги ӕ кири ӕ мӕрддзаг ӕмбӕрзӕнӕй куд нихгӕнунцӕ, уотӕ. Уадзӕ ӕма багъос уа мӕргъти зар, уадзӕ ӕма, Хуцауи рафӕлдистӕй цидӕриддӕр ес, уони таус баймир уа, хор мегъти буни фӕууа, цъӕхгон арв сау мегътӕ бамбӕрзонцӕ. Уадзӕ!

Уадзӕ, ӕма баймируӕвӕг зӕнхӕн тухгин думгӕ марой гъарӕнгӕ кӕнӕд. Цӕмӕн гъӕуй. Уӕддӕр царди цӕстисуг ӕма гъезӕмарӕй ӕндӕр адӕймаг ку неци ӕвзаруй. Раст нӕ ‘нцӕ, амонд ес, зӕгъгӕ, ка фӕззӕгъуй, етӕ. Уӕдта кӕд ес, уӕд кӕми ’й? Кӕд ӕй ка ӕрӕстӕфтӕй? Ӕхе ци мӕрай баримахста? Етӕ еугурдӕр ӕнцӕ дзубандитӕ. Амонд нӕййес. Ес айдагъдӕр маст ӕма тухгъезӕмарӕ. Етӕ ба ке гъӕунцӕ.

Ӕрӕгиау ӕрлӕудтӕй. Мӕнӕ сурх уобау, ӕ фӕсте ба над фӕуурдуг кӕнуй. Уой фӕстейӕй гъӕу нӕбал зиндзӕнӕй. Фӕстаг хатт ма имӕ ракастӕй фӕстӕмӕ. Цума раст армитъӕпӕни ӕвӕрд ӕй, уотӕ зиннуй. Уӕртӕ аргъауӕн, дууӕ гӕдибӕласи скъолай рази, уӕртӕ бӕрзонд акъаци, сӕ цъухдзӕхӕрай ирӕзуй. Уӕртӕ ба курӕнттӕ. Цӕугӕдон, гъӕдӕндзӕр. Уӕртӕ ба билгӕрон, уарздзӕн дӕ, ракордзӕн дӕ, зӕгъгӕ, ин нифситӕ кӕми ӕвардта, е.

Ӕ къох ма сӕбӕл ракъуӕрдта ӕма ӕ идарддӕри нади цуди кой кодта. Идарддӕр, идарддӕр!.. Цӕбӕл ма сӕ ӕрӕфтауй ӕ ристӕфхуӕрд зӕрди? Цӕмӕн ма сӕмӕ кӕсуй фӕстӕмӕ? Мӕлӕти зӕрдрӕвдудӕй си ку нӕ цӕуй.

Ӕцӕгӕлӕнттӕмӕ: уоми ин ӕнцондӕр уодзӕнӕй. Гъо, мӕгурдӕйраг! Цума куд ӕнгъӕл дӕ? Ӕнцондӕр си уодзӕнӕй? Магъа, магъа!

1901 анз

 

ДУУӔ ФИЙЙАУИ

Фустӕ сабуртонӕ кодтонцӕ цъӕх кӕрдӕг, е ба риндзи тӕккӕ кӕрон, ӕ фиййауи лӕдзӕгбӕл ӕрӕнцойнӕгӕнгӕй е ‘нгӕс исаразта, бунӕй дӕлиау коми нерӕнги ма ӕ фунӕй ци гъӕу игъал кӕнунвӕндӕ кодта, уомӕ.

Дӕлӕ коми арфи Ирӕф ӕмпурсӕнтӕ кӕнуй, ӕрра, фал, уӕддӕр зӕрдӕн уарзон Ирӕф. Раст цума цӕф хелагӕ ‘й, уоййау ӕхе коми нарӕги ку еуӕрдӕмӕ фӕкъкъӕдзӕ кӕнуй, ку иннердӕмӕ, ӕмпурсӕнтӕгӕнгӕ ӕнсӕндуй будури урух гъӕбесмӕ, ӕ развӕндаг ин ци къӕйдортӕ кӕрдуй, уони нецӕмӕ даргӕй.

Мӕнӕ хуӕнхаг гъӕу… Бӕрзонд хонхи цъӕх фахсбӕл сау лӕкъӕрди батъӕппау сау даруй. Алливарс цидӕр ивадхуз, талингӕ ’нгӕс. Ӕма имӕ уотӕ кӕсуй, цума ӕгӕрон цъӕх итигъдадӕ ӕ реуидзаг исуолӕфдзӕнӕй ӕма ӕ реубӕл ци лӕкъӕрдӕ ниддӕвдӕг ӕй, уой еу ӕнтъухтӕй нинтъохдзӕнӕй дӕлиау ӕмир коми ӕрра гулфӕнтӕгӕнӕг дони гъӕбесмӕ. Ӕма ци! Уомӕй сӕ уавӕр фуддӕр фӕууодзӕнӕй. Ӕгириддӕр нӕ. Уомӕн ӕма гъӕуи ка цӕруй, уони уавӕр дӕр еци – еу ӕнгӕс даруй, раст ардигӕй куд лӕкъӕрдӕхуз зиннуй, уотӕ. Ӕгудзӕг – нӕхъӕртондзийнадӕ, уазал-салдӕргъӕвст, уӕззау, фургуст, гъезӕмарӕ… Ехх, уогӕ ба!

Арф ниууолӕфтӕй фиййау ӕма… Коми сӕрти ниййазӕлдӕй ӕнкъард, зӕрдӕбӕл ӕндзӕвгӕ зар. Еци зар ӕгъуз хонхи тегъӕй ивулдӕй ӕма, куд хӕрӕ мегъӕ фӕззигон, уотӕ е ‘нкъард зӕлтӕй идзагӕй-идзагдӕр кодта еугур ком дӕр: Ирӕфи мӕстгун уад, гъӕдтӕ, хумзӕнхитӕ, фӕхстӕбӕл игуӕрдӕнтӕ, гъӕубӕстӕ, цидӕриддӕр си адтӕй, уони еугурӕйдӕр. Ӕма алливарс ӕрдзӕ, ци адтӕй, уомӕй никки ӕнкъарддӕр, ӕдзарддӕр хузӕ райста.

Еци рӕстӕг коми иннӕ фарс ба лӕудтӕй иннӕ фиййау, е ‘мбал, ӕ нимӕтходӕ ӕ къохи даргӕй, ӕ цийнӕйдзаг ирдӕнгӕс цӕститӕй кӕсгӕй ӕгӕрон цъӕх арви итигъдадӕмӕ.

Мӕнӕ ӕвзестӕнгӕс уӕйуг-хуӕнхтӕ. Цъететӕ, цума уорс налмастӕ еске итаугӕ бакодта, уоййау цӕхӕртӕ калунцӕ мингай хузтӕй. Адӕймагмӕ уотӕ кӕсуй, цума уони хурфи дӕр цард ӕзмӕлуй.

Етӕ кӕрӕдзебӕл табедзӕ кӕнунцӕ сӕумон хори гъармӕ, раст цума мӕйдар ӕхсӕви уазал сӕ усхъитӕй сӕрфунцӕ, уоййау.

Алфамбулай мӕргътӕ цийнаг зартӕ кӕнунцӕ, сӕхе ӕртайунцӕ сӕумицъӕхи рӕуӕртӕхи.

Уогӕ ба ци дессаг, ци хиццон дӕ, цард! Бафсес дин си куд нӕййес. Фунӕйӕй райгъалуӕвӕг коми сӕрти ниййазӕлдӕй фиййауи цъӕхснаг зар, нийфӕнзтонцӕ кӕмттӕ, гъӕдтӕ, ӕгайнӕгтӕ.

Е адтӕй цард ӕхуӕдӕг. Зӕнхӕбӕл скондӕй цидӕриддӕр адтӕй, уони худта размӕ амондгундӕр цардмӕ, уӕлмонцдзийнадӕмӕ.

Фиццаги зар дӕр нӕ гъос кодта. Фӕззигон мегъау бӕзгиндӕргӕнгӕ цудӕй, ӕ хӕццӕ бауӕри содзинттӕ цӕвӕг уазал хӕсгӕй.

«Мӕлӕт, иронхуат, ӕнӕ исонибон!..» – етӕ адтӕнцӕ зари сӕйраг мотивтӕ. Ами аллирауӕн дӕр ес талингӕдзийнадӕ. Еци талингӕдзийнади цийфӕнди рохс дӕр нӕ барттевун кӕндзӕнӕй. Е уӕлахездӕр ӕй, уой бон дзӕвгарӕ фулдӕр ӕй.

«Цӕрун хуӕздӕр ӕй, ӕнсувӕртӕ! Цийфӕнди гъуддаги дӕр цард хуӕздӕр, ӕхсицгондӕр ӕй!.. – азӕлуй иннӕ зар.

Царди итуд нӕмгутӕ гъӕуй ӕмбурд кӕнун, гъӕуй сӕ итаун, мӕрӕмӕ хӕссун. Ӕмӕ уӕд царди ауӕ ӕхебӕл исхуӕцдзӕнӕй. Амонди алли ӕрдӕфӕн дӕр ахӕссун гъӕуй, цӕмӕй исонибонмӕ иссодза, цӕмӕй адзалхӕссӕг уазал фӕссора ӕностӕмӕ».

Дууӕ зари дӕр ӕмхузон тухгин ӕнцӕ, ӕмхузон агайунцӕ зӕрди уедӕгтӕ. Ка мин зӕгъдзӕнӕй, кӕци зар си фӕууӕлахез уодзӕнӕй?

Фустӕ ба еуӕрдигӕй дӕр ӕма иннердигӕй дӕр сабурхезӕ кӕнунцӕ цъӕх кӕрдӕгбӕл.

Ӕма мӕнӕ хор дӕр ӕ фиццаг тунтӕ ӕрбадардта, ӕрбадардта ӕма рӕвдауй райгъалуӕвӕг дзиллити сӕумон фестад, сӕ базмӕлд…

1901 анз

---

АБРЕК

Ночь… Старая Фатима подкладывает на потухающий огонь очага сухого хворосту, выломанного из плетня, и, подперев седую голову мозолистой и иссохшей рукой, задумывается…

Хворост вспыхивает ярким пламенем и наполняет дрожащим красным светом убогую горскую саклю.

В сакле пусто… Лишь в одном углу уныло чернеет простая деревянная кровать, а рядом с нею прячется в тени деревянное ведерко с водой… Да еще у очага лежат два небольших обрубка, которые, за отсутствием скамеек, служат для сиденья… Больше в сакле ничего не видно и нет. Беднота глядит с ее пустых углов и из всех ее многочисленных щелей.

На дворе идет дождь… Второй уже день он идет… Соломенная крыша вся пропиталась дождевой водой и не в состоянии удерживать ее, И от этого вода льется внутрь сакли так же, как и на дворе. И кажется, будто не дождь это, а кто-то плачет… Сакля будто плачет о ком-то…

На дворе дует ветер… Сильный ветер с безводных степей севера, с земли Караногая… Ветер хлопает ставней единственного окна и жалобно воет в надочажной трубе. И вой этот так уныл и протяжен, такой тоской отдается в сердце, что кажется порой, будто и он плачет вместе с убогой горской саклей, будто и ему отчего-то больно и грустно…

Фатима поднимает, наконец, седую голову.

– Вот она, жизнь… Будто кто-то, сильный и могучий, в насмешку дал ей эту проклятую долю… Муж в Сибири… Ничего не слышно о нем… Может быть, умер… Сын, единственное ненаглядное дитя ее, был тоже в Сибири и бежал… Теперь абреком стал… Бедный мальчик…

Две крупные слезинки скатываются из ее глаз и падают на торячую золу очага.

– Когда была маленькой, мать говорила ей: «Молись Фатима, Аллаху… Он счастье даст…» Я молилась и счастья ожидала… Замуж пошла… Тоже молилась всегда и всегда счастья ждала… Скоро мужа в Сибирь отправили… Казак его плетью ударил… Он выхватил кинжал и убил казака. Другие казаки сказали: грабить хотел… Его за это в Сибирь сослали… И я все молилась… Все на счастье надеялась… Сильно надеялась, так как мальчик у меня остался… Бедный мальчик.

Так как огонь на очаге снова начинает тухнуть, то Фатима опять подкладывает в него сухого хворосту… Снова вспыхивает пламя на очаге, и снова озаряет неуютную саклю красным дрожащим светом.

– Бедный мальчик… Я сама молилась и ему всегда говорила: молись Аллаху, мальчик, он счастье даст… И он тоже молился, а счастье не шло к нам, забыло про нас… Бедно жили мы… Хлеба часто не было в сакле. Сухой крошки чурека. Голодали… Трудно было… Когда мальчик маленьким был, не замечал будто… После задумываться стал… Взялся работать – ничего не выходило… Земли не было, денег не было. Нельзя у нас работать, когда земли нет и денег нет… И он воровать стал… Его за это в Сибирь послали.

А сакля все плачет, все так же льет крупные капли своих слез на земляной пол и на почерневшие от времени и копоти стены. И ветер по-прежнему голосит в надочажной трубе – северный ветер с безводных степей Караногая.

И все так грустно и уныло в сакле, таким холодом несчастья веет от всего, что плакать хочется, зарыдать всей наболевшей грудью, зарыдать и потом бросить вопль протеста в лицо всему, что ни есть на свете.

И плачет Фатима, рыдает, и вопли протеста срываются с ее старческих уст… И ей страшно становится от этого. Дух замирает, как будто летит она в бездонную пропасть. И нет уже сил удержаться от слез, хлынувших сильным потоком горечи и обиды… Да и не надо… Будь что будет… Долой моленья… Проклятье всему на свете, проклятье счастью и добру, если только они еще есть на земле… Проклятье за то, что они бегут от людей, скрываются, как ночные пугливые птицы…

Плачет старуха… Долго плачет…

Но вот ее слух улавливает какой-то легкий стук со стороны дверей. Старуха вздрагивает.

Тихо… Должно быть, ветер.

Но вот опять стук… Теперь сильнее…

Там, за дверями, кто-то есть… Там человек… Гость в такую позднюю пору не придет к бедной старухе, у которой и сухой-то чурек не всегда бывает… Великий Аллах!.. Неужели это…

Дверь отворяется, и на пороге появляется высокий, статный молодой горец…

– Мама…

– Дитя… Мальчик мой… Мой бедный мальчик…

И что-то подступает к исстрадавшемуся сердцу Фатимы… Ей хочется встать скорее, броситься на шею к сыну, прижать его к сердцу так же, как она прижимала его некогда, когда он, чистый и святой, улыбался в убогой колыбельке, играл своими нежными ручонками, смеялся своим серебряным ангельским смехом, а она напевала ему колыбельные песни и грустные песни старины.

Но… Она – горянка и хорошо знает требования сурового обычая… Она должна сдержать свои чувства…

И она сдерживает.

– Мальчик,– говорит она с видимым спокойствием.

– Ты промок… Присаживайся к огню и высушись…

Он садится.

– Мама, как живешь?

– Живу…

Он молчит некоторое время, потом опять говорит. – Аллах забыл нас.

– Молись ему, мальчик…

– Я молился…

Фатима догадывается, что хочет сказать он, и переменяет разговор.

– Ты устал… Отдохни…

– Нельзя, мама… Меня могут поймать. Я бы поел чего-нибудь.

– Бедный мальчик, сегодня я не пекла чурека…

– Ну, не беда… А ты сама кушала ли сегодня?… Я же посижу и так… Я на минутку забежал… Повидаться… Может быть, не увижусь больше… Пристав с казаками недалеко…

Мать и сын молчат некоторое время. В такие минуты трудно говорить.

– Мама! – прерывает молчание горец. – Я принес тебе денег. Мы взяли в плен двух русских… Выкуп за них хороший получили… Мне досталось пятьдесят туманов. Они мне не нужны, мама… Я для тебя их… О себе я не думаю. Я – волк теперь, зверь лесной… Я о тебе думаю… Я и в Сибири о тебе думал… Купишь себе корову… Хлеба купишь… Поживи, бедная мама, хоть раз в жизни так, как люди богатые живут…

В голосе горца слышатся слезы. Фатима тихо качает головой.

– Мое счастье – ты… Твое счастье – мое счастье… Твоя беда – моя беда. Что – деньги? Не нужны мне они. Если тебе трудно, все деньги мира не сделают светлее моего сердца… Мальчик…

Но слово вдруг замирает на устах старой Фатимы.

Где-то раздается выстрел… Еще и еще… Много выстрелов… Слышны голоса…

Что-то закипело, что-то заклокотало в ее груди… Как! Она еще не успела насмотреться на своего мальчика, она еще не успела сказать ему материнского теплого слова… И вдруг кто-то хочет его отнять у нее… Кто-то хочет пролить святую и драгоценную для нее кровь… За что? Кто имеет право? Где эти святые люди?

А выстрелы учащаются.

У горца горят глаза. Грудь его подымается часто и сильно. Мощною, привычной рукой он держит наготове свою верную берданку.

– Мама, прости… Я должен идти… Это пристав с казаками… Вероятно, накинулись на моих товарищей… Вот деньги… Возьми… Вот я их тебе за пазуху кладу. Прощай… И он быстро направляется к двери.

– Мальчик, постой…

Она загораживает ему дорогу.

Долой все обычаи… Тут не может быть места никаким-обычаям. Здесь мать и сын стоят перед лицом смерти.

– Мальчик… Поцелуемся… Может быть, в последний: раз…

И абрек, проливший на своем веку немало крови, останавливается и прижимает к своей богатырской груди вздрагивающее от рыданий тело старушки-матери.

Потом он бережно отстраняет ее и быстро скрывается в ночной темноте.

Выстрелы учащаются. Слышны голоса… Близко уже. Кого-то ловят… Кто-то грозит кому-то…

Ночь, дождливая глухая ночь по-прежнему льет крупными каплями слезы свои на землю и с затаенной тоской прислушивается к чему-то.

А в темной убогой сакле плачет, и стонет, и рвет на себе седые волосы старая Фатима.

 

Георгий Цаголов

НА РАЗВАЛИНАХ ЗАМКА В МАХЧЕСКЕ^[1]

Унылый вид… Здесь жизнь уже не бьется,
На всем лежит безмолвия печать…
Военный клич со стен не раздается
Уста бойниц уж с давних пор молчат.

Не виден дым вечернею порою;
Не слышен смех красавиц молодых,
С кувганами^[2] спешащих за водою
Под дружный лай собак сторожевых…

И не слыхать ни возгласов тревожных,
Ни боевых напевов старины,
И лязг мечей, губительных и грозных,
Уже ночной не режет тишины…

Все глухо здесь… Все смерть напоминает…
Бурьян кругом, крапива да трава…
А из бойниц пугливый взгляд бросает
На сонный мир унылая сова…

МӔХЧЕСКИ ГАЛАУАНИ ИХӔЛДЗӔНТӔ

Ӕгудзӕгхуз, цард си рагӕй не ‘райуй,
Ӕрдзӕ ниууагъта ами ӕмирвӕд.
Кӕддӕри тохмӕ седти уӕрӕйдайӕн
Нӕййес ами нӕдӕр ӕ кой, ӕ фӕд.

Хъуӕцӕ не ‘скӕлуй ами изӕрдарти,
Иссӕй ӕлдар фӕлабулай мӕрдвун.
Не ‘гъусуй худт ӕд гогӕнттӕ дондзаутӕй,
Нӕ ба фиййаугуй не ‘срӕйуй ӕппун.

Нӕ райгъусуй фӕдеси тарст гӕрӕхтӕ,
Нӕ райгъусуй фидтӕлти ниццӕлхъ зар.
Ӕндон кӕрдтӕ кӕрддзӕмти ӕмирӕхгӕд, –
Не ‘халунцӕ ӕхсӕви сабур тар.

Дуйне къуру… Ка ‘ссердзӕй си ӕ уасӕ,
Хъамил фалдзос ӕд хӕрдӕ, ӕд урдуг.
Ӕрмӕст мӕсуги рагон ӕхсӕн цъасӕй
Кӕсуй фунӕй дуйнемӕ хъӕрӕу уг…

Цӕголти Геуӕрги ӕмдзӕвгӕ дигорон ӕвзагмӕ ратӕлмаци кодта КОЛИТИ Витали.

^[1]        Аул в Дигорском ущелье.

^[2]        Сосуды для воды.