Казбек КАЗБЕКОВ с родными: впереди слева – его мать Барийна, справа – СОСИЕВА Анфиса, мать его супруги Лидии, а сам он стоит во втором ряду с ближайшим другом и соратником Гадзо КАЗБЕКОВЫМ.

Почему-то так повелось, что юбилейные статьи в основном пишутся в какой-то лучезарной тональности. Вот и в посвященных жизни и творчеству Казбека Казбекова статьях скорописью перечисляются основные вехи его биографии и пересказываются отдельные моменты его творческой деятельности. И как-то деликатно обходится все то, из-за чего так трагически складывалась его судьба. А между тем об этом надо говорить и говорить, потому что именно то, что его абсолютно безвинно подвергали гонениям и опале, не позволило ему реализовать возможности своего многогранного таланта во всей его полноте и мощи.
Тут следует особо подчеркнуть, что усилиями доктора филологических наук, профессора Сулеймана Сабаева все обстоятельства трагической судьбы опального писателя, литературоведа, боевого офицера, участника Великой Отечественной войны, истинного патриота своей Родины Казбека Казбекова обнародовал в своем обстоятельном литературном очерке «Судьба опального писателя». Хотелось бы его полностью представить вниманию наших читателей, но, к сожалению, возможности газеты не позволяют, а потому ограничимся воспроизведением отдельных его частей.

Сулейман САБАЕВ, (1930-2014) профессор, поэт, публицист

Представителям осетинской творческой интеллигенции в 30-х годах прошлого века приходилось трудиться в невыносимо тяжелых условиях. В те времена лучшие произведения писателей прошлого Т.Мамсурова, С.Гадиева, Д.Короева, Е.Бритаева были признаны «враждебными для народа», «антисоветскими», «пропитанными буржуазным национализмом» и на них было наложено табу. Многие же современные писатели: Г.Малиев, Г.Бараков, К.Дзесов, С.Косирати, Дз.Гатуев, С.Кулаев и другие осуждены на длительные сроки или расстреляны за «буржуазный национализм» и распространение «антисоветских идей». Поистине земля горела под ногами осетинской творческой и научной интеллигенции.
В те же годы под неусыпным наблюдением правоохранительных органов оказался и двадцатипятилетний аспирант СОНИИ К.Т. Казбеков. Причиной тому послужило то, что его научными руководителями были объявленные буржуазными националистами и арестованные известные профессора Г. Дзагуров и Б. Алборов. «Вина» Казбекова отягощалась еще и тем, что Г. Дзагуров был редактором и автором предисловия его первой книги стихов «Свирель новой жизни».
Казбек Тимофеевич отдавал себе отчет, что над ним нависла реальная угроза ареста и пыток. В этом он еще больше убедился после ряда вызовов на допрос следственными органами и проведенного ими собрания в коллективе СОНИИ, где без обиняков прозвучало требование осудить «буржуазных националистов».
Как все это происходило – тема особого разговора, и, надеемся, будет возможность вернуться к этому вопросу. А пока отметим, что травля К.Казбекова продолжалась и после того, как он вернулся с войны.

***

Казбек Тимофеевич посвятил и несколько стихотворений погибшим на фронте, отдавая им дань за героические подвиги. В целом же сборник «В дни борьбы» явился поэтической эпопеей о Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, где героем выступает народ, борющийся против немецко-фашистских захватчиков. Он свидетельствовал также о зрелости многообещающего таланта автора. К сожалению, это была его последняя прижизненная книга.
Последующие годы творческой деятельности Казбекова протекали в тяжелых драматических, если не сказать трагических, условиях. Начиная с конца сороковых годов власть придержащие в печатных органах по указанию вышестоящих чиновников вообще перестали публиковать рукописи на дигорском диалекте. На этой почве у него не раз возникали конфликты. Чтобы как-то выйти из положения, он стал писать эпические произведения на иронском диалекте, особенно не удавалась ему лкрика. Хотя в это время Казбеков и написал несколько стихотворений на иронском диалекте, он вскоре понял, что настоящую лирику поэт может создавать лишь на языке, который был впитан с молоком матери. По воспоминаниям близких, большую часть этих стихотворений он уничтожил, чувствуя их слабость.

***

Волна преследований и арестов 30-х годов, как незатухающий вулкан, с новой силой прошла по всей стране в начале 50-х годов. Особенно сильно от нее пострадали осетинская литература, фольклор, а также научно-творческая интеллигенция. Группа оголтелых подхалимов и предателей интересов осетинской культуры во всех печатных органах республики развернула ожесточенную критику под флагом борьбы против буржуазного национализма в литературе, устном народном творчестве и науке. Дать полную картину истории развития осетинской литературы этого периода – задача специального исследования. Мы лишь затронем некоторые события и факты, имеющие прямое отношение к судьбе К.Т. Казбекова. Так уж сложилось, что волею этой злой судьбы в центре внимания «критиков» и правоохранительных органов оказался именно он.

***

В ряде статей и решениях Северо-Осетинского обкома ВКП(б) жесточайшей критике было подвергнуто и творческое наследие осетинских писателей С.К. Гадиева, И.Д. Канукова, Д.Г. Короева, Р.П. Кочисовой, Д.X. Мамсурова, Г.Дз. Плиева, Т.А. Епхиева, Т.И. Балаева, И.Б. Хуадонти и многих других. Такой же критики были удостоены научные труды по осетиноведению выдающихся ученых В.И. Абаева, Б.В. Скитского, Г.Кокиева, М.С. Тотоева. Почти все они в той или иной мере обвинялись в пропаганде буржуазного национализма, в извращении фактов истории Осетии, в идеализации патриархально-феодальной старины… Впрочем, легче перечислить, какие тягчайшие грехи им не приписывались.
Особенно ощутимый удар осетинской литературе, культуре, науке и интеллигенции нанесли решения пятого Пленума Северо-Осетинского обкома ВКП(б) от 16 апреля 1952 г. и заседания бюро от 4 ноября того же года, посвященные вопросам состояния идеологической работы в республике.

***

За этой вакханалией в печатных и партийных органах внимательно следили и тщательно собирали компромат на осетинскую интеллигенцию правоохранительные органы. Одним из первых, за кем была установлена негласная слежка еще задолго до начала 50-х годов, был писатель-фронтовик, преподаватель осетинской литературы СОГПИ К. Казбеков. В результате этой слежки был собран компромат и 21 октября 1953 года было подготовлено постановление на его арест, где, в частности, говорится: «Казбеков Казбек Тимофеевич, будучи враждебно настроенным к советскому строю в военный и послевоенный период, проводил среди своего окружения антисоветскую, буржуазно-националистическую агитацию. В годы Великой Отечественной войны Казбеков высказывал свои намерения об уклонении от службы в армии, возводил клевету на колхозный строй, протаскивал в своих художественных произведениях националистические настроения.
В послевоенные годы Казбеков, выступая против мероприятий Коммунистической партии и Советского Правительства, проявляет элементы буржуазного национализма. В своих выступлениях и лекциях в институте идеализировал дореволюционных, реакционных писателей и их произведения, носящие буржуазно-националистический характер. Восхваляет врагов народа, возводит клевету на русский и другие народы» (т. 1, л. д. 2).
В тот же день постановление было утверждено министром МВД, а 23 октября прокурором республики санкционирован его арест. На следующий день, 24 октября, К. Казбекова забрали прямо из аудитории, где он проводил занятия со студентами. Одновременно был проведен обыск в его квартире и изъяты все рукописи, дневники, книги, письма, словом, весь архив писателя до последнего клочка бумаги.
Ознакомившись с двухтомным делом №ФС4641, хранящимся в архиве госбезопасности, насчитывающим около 1000 листов, убеждаешься в том, что следствие шло по заранее четко намеченному плану с единственной целью изобличить Казбекова в предъявленном ему обвинении.
Допрос обвиняемого начался в день ареста и продолжался без малого четыре часа. Протокол допроса краток, но из ответов Казбекова видно, что в основном его допрашивали о Г. Дзагурове и Б. Алборове, арестованных еще в 30-х годах. Ответ обвиняемого был следующим: «О буржуазно-националистической деятельности Дзагурова и Алборова я узнал только после их разоблачения. Виновным в проведении антисоветской буржуазно-националистической деятельности себя не признал» (т.I, л. д. 33-34).

***

Свидетельских показаний о том, с какой откровенностью и настойчивостью защищал Казбеков творческое наследие Т. Мамсурова и Е. Бритаева десятки, но хотелось бы привести еще одну выдержку из показаний Н.А. Кадзовой, в гостях у которой Казбеков говорил: «…Что бы со мною ни случилось, я никогда не соглашусь с теми, которые говорят, что Бритаев не нужен, что его нужно вычеркнуть из истории осетинской литературы… Рано или поздно Бритаев займет свое место в осетинской литературе, и тогда вспомнят нас хорошим словом» (л. д. 219).
Все эти показания и признания в ту пору были вполне достаточными, чтобы обвинить Казбекова в умышленной пропаганде буржуазных националистов, в игнорировании им решений партии и правительства. Несколько сложнее было доказать его виновность в допущении антисоветских высказываний в творчестве и в беседах с людьми. Но и здесь следователю «неоценимую» помощь оказала экспертная комиссия, которая во фронтовом дневнике Казбекова нашла запись на осетинском языке: «Где, правда? Правды никогда не было, нет и никогда не будет. Жизнь – издевательство. Одни живут в роскоши, а другие, защищая их, проливают кровь. Вот эта жизнь!» Хотя эта запись относилась к лжепатриотам и дезертирам, уклоняющимся от участия в войне, но такая «мелочь» не устраивала следователя, и он констатировал ее как антисоветский выпад.
В следственном деле большое место заняли и показания свидетелей об антисоветских выпадах К. Казбекова, допущенных им в доверительных беседах с близкими знакомыми еще задолго до своего ареста. Одним из таких его «приятелей» был некий Р.К. Тхапсаев, который на допросе еще 11 апреля 1951 года показал: «В мае 1948 года я около универмага встретил Казбекова. Разговор был на разные темы… Он мне начал говорить: «…видишь, какая очередь, это сегодня дают обувь… Сколько я помню существования советской власти, без очереди ничего не было…» Примерно в середине июля 1948 года я опять прогуливался на проспекте им. Сталина с Казбековым Казбеком, который в процессе беседы со мной сказал, что он скоро уйдет в отпуск, по возвращении из которого напишет какую-нибудь вещь, как он выразился «на кусок хлеба». При этом он рассмеялся и сказал, что напишет на общую тему, какую им предлагают: «Да здравствует наша Родина!», «Цветут колхозы», «Радостно жить». И еще добавил, мол, когда будет то время, чтобы можно писать писателю то, что он хочет, на вольную тему?..» (т. I, .л.д. 201-202).
Допрошенный в декабре 1951 года свидетель А.Т. Березов показал, что Казбеков за выпивкой с ним говорил, мол, его, участника войны, притесняют в Союзе ССП и в СОГПИ и тут же как бы спросил меня: «Не зря ли мы воевали?..» Как я его понял, говорил он об Отечественной войне 1941-45 гг. и о своем участии в ней…» (т. I, л. д. 209-209а т. II, л. д. 5–8).
Аналогичные показания дала и свидетель А.Т. Джигкаева на допросе 7 мая 1952 года. Вот отрывок из ее показаний: «Как-то в конце 1950 года Казбеков пришел ко мне в редакцию газеты «Молодой большевик» проверить свою статью. Казбеков сказал мне, что на него в пединституте создано дело, по которому его обвинили в буржуазном национализме. Казбеков сказал мне, что он действительно утверждал и, утверждает сейчас, что в пединституте зажимают национальные кадры, травят их, что там засилие русских» (т. I, л. д. 210).
Выше приводили выдержку из показаний Н.А. Кадзовой. Не менее каверзную роль в судьбе писателя сыграли и другие ее показания 3 сентября 1952 года: «Продолжая разговор, Казбеков говорил: «…Нам, передовым осетинам, не нужно идти на поводу у таких людей, как Басаргин (работник Союза советских писателей СССР, член комиссии ЦК КПСС в СОАССР) и некоторые наши руководители, которые боятся потерять свои портфели, свои машины и хорошую заработную плату…» (т. I, л. д. 217-227). Имеются и показания свидетелей, в которых К. Казбеков обвиняется в клевете на колхозный строй и на советскую власть. Например, 12 октября 1953 г., всего за 9 дней до ареста Казбекова, свидетель Е.И. Елекоева показала: «13 апреля 1942 г. я встретилась с Казбековым на автобусной станции… Он говорил: «…Колхозников очень долго обманывали, обещая им хорошую жизнь, но теперь они убедились, что при колхозном строе им жизни нет, и когда каждый будет иметь свою лошадь и участок земли, то они обеспечат себя всем необходимым» (т., I., л. д. 232-234.).
Вот так день за днем, месяц, за месяцем, год за годом, начиная с тридцатых годов, за исключением военных лет, все больше обрастало дело по обвинению К.Т. Казбекова. В ходе следствия материалы экспертизы в связи с некоторыми возражениями Казбекова были еще раз разъяснены и дополнены экспертной комиссией, показания же свидетелей дополнялись и подтверждались на повторных допросах и очных ставках с обвиняемым. Наконец, дело К.Т. Казбекова завершено следствием и 8-10 февраля 1954 года составлено обвинительное заключение, где говорится: «Будучи враждебно настроенным к существующему в СССР общественно-политическому строю и стоя с 1935-1937 гг. на позициях буржуазного национализма, по день ареста проводил враждебную работу на идеологическом фронте в Северо-Осетинской АССР. Используя национальные предрассудки, протаскивая в своей практической деятельности антисоветские, националистические идеи и трактовки, идеализировал и восхвалял врагов народа, буржуазных националистов и их творчество, вопросы истории Осетии, осетинской культуры и литературы истолковывал с позиции буржуазного национализма. В годы Отечественной войны и послевоенное время среди своего окружения в г. Дзауджикау проводил антисоветскую пропаганду: возводил клевету на русский народ, на колхозный строй, на советскую действительность и советскую власть, т. е. виновен в совершении преступления, предусмотренного ст. 58-10 ч. II УПК РСФСР».
Для нас в настоящее время данное обвинительное заключение звучит как нонсенс, ибо все факты, на основании которых оно построено, следственными органами были тенденциозно искажены. Многочисленными непредвзятыми исследованиями литературоведов и критиков доказано, что Темирболат Мамсуров был поистине певцом горячо любимой им родины и страданий своего народа; творчество Е. Бритаева, Д. Короева и других писателей прошлого не было буржуазно-националистическим, а правдиво отражало жизненные явления и события. Наукой установлена и достоверность исследований выдающихся ученых Г. Дзагурова, Б. Алборова, В. Абаева, Г. Кокиева и других по истории и языку осетинского народа. Надуманы и факты «протаскивания» К. Казбековым в своем творчестве идеи буржуазного национализма. Во многом преувеличено и значение высказываний обвиняемым своего недовольства жизненными явлениями, так как они не были направлены против государственного строя вообще, а носили конкретный адресный характер. Но в эпоху командно-административной системы все это рассматривалось только с обвинительным уклоном. Обвинительное заключение 11 февраля 1954 г. утверждено министром МВД к прокурором СОАССР «для предания обвиняемого Казбека Тимофеевича Казбекова суду». (т. II, л.д. 330).

***

Группа писателей Северной Осетии: в первом ряду (слева направо) – Казбек КАЗБЕКОВ, Грис ПЛИЕВ, Максим ЦАГАРАЕВ, Хадо ПЛИЕВ; во втором ряду – Давид ДАРЧИЕВ, Георгий КАЙТУКОВ, Тимофей ЕФИМЦОВ.

Наступившее к этому времени некоторое потепление в политическом климате страны сыграло позитивную роль в судьбе писателя. Уголовное дело по его просьбе было истребовано и рассмотрено прокуратурой СССР. В результате непредвзятого изучения дела прокуратурой СССР многие пункты обвинительного заключения, как следовало бы ожидать, признаны недостаточно доказанными, или же неправильно квалифицированными. Вот некоторые выдержки из постановления прокуратуры СССР. Признавая факт влияния буржуазных националистов «на Казбекова в направлении его творчества на националистический путь» доказанным, в то же время указывается, что «преступной связи Казбекова с Дзагуровым и Алборовым не установлено» (т. II., л.д. 341). Доказанными признаны и факты восхваления Казбековым творчества Т. Мамсурова и Е. Бритаева, Однако «…сборник стихов Мамсурова изъят по мотивам того, что он составлен националистами Дзагуровым и Алборовым, содержанию стихов оценки не дано», – говорится в постановлении. Обращено внимание на то, что из творческого наследия Е. Бритаева изъята только пьеса «Хазби», а остальные произведения его оценены положительно А. Фадеевым как имеющие «ценность для национальной осетинской литературы». «При таких обстоятельствах, – говорится в постановлении, – считать контрреволюционным преступлением восхваление Казбековым творчества Бритаева и Мамсурова достаточных оснований не имеется» (т. II,. л.д.342).
В отношении стихотворения Казбекова «Днепру», где автор утверждает, что осетины жили на Днепре отмечено: «…если это и искажает историческую правду, то, во всяком случае, не является контрреволюционным». В показаниях Березова, Кадзовой, Тхапсаева, Елекоевой и других свидетелей о том, что Казбеков выражал недовольство советским строем, найдено множество противоречий, делающих их сомнительными. Не признано обоснованным и обвинение Казбекова «в клевете на советских руководителей вообще, т. к. он говорил лишь о некоторых руководящих работниках Северной Осетии». (т. II, л.д. 345).
Проанализировав все пункты обвинительного заключения по делу К.Т. Казбекова, прокурор отдела по спецделам Прокуратуры СССР ст. советник юстиции Новиков приходит к выводу, что Казбеков на протяжении ряда лет допускал проявления буржуазного национализма, но они «не носили резко выраженного националистического характера…, имеющиеся в деле доказательства о проведении им антисоветской агитации нельзя считать бесспорными…» Учитывая все эти обстоятельства, плюс еще и то, что Казбеков был участником Отечественной войны, за боевые заслуги имел 9 правительственных наград и к этому времени был уже туберкулезно больным, вынес постановление: «Следственное дело по обвинению Казбека Тимофеевича Казбекова по ст. 58-10 ч. II УК РСФСР производством прекратить. Казбекова из под стражи освободить» (т. II, л.д. 347).
На основании этого постановления 31 марта 1954 г. К.Т. Казбеков обрел долгожданную свободу. Но радоваться было еще рано. Его до самой смерти ожидала мучительная разлука с любимой работой преподавателя института. Единственной отрадой для него остался творческий труд, и он не расставался с ним: писал поэмы, повести, пробовал свои силы и в драматургии. Кстати, еще в конце 30-х годов К. Казбеков в соавторстве с В. Корзуном написал драму. «Нарт Батраз», которая была поставлена на сцене Северо-Осетинского драмтеатра в сентябре 1941 года. Она пользовалась огромным успехом у зрителей, ее любили и сами актеры театра. «Эта была героика, любимая театром и зрителями и необходимая в условиях Отечественной войны», – справедливо писал о ней поэт, переводчик и литературовед X.Н. Ардасенов.
За последние десять лет, которые у него оставались до конца жизни, Казбек Тимофеевич собрал, перевел на русский язык и издал сборник осетинских народных сказок (1958), опубликовал в журнале «Мах дуг» (1960, №10) поэму «Ахсар и Даухан», издал сборник поэм «Слава поколений» (1960), отдельными книгами выпустил в своей обработке сказки для детей «Дракон и злая женщина» (1962) и «Старый волк» (1963), опубликовал в журнале «Мах дуг» (1965, №11) документальную повесть «Сердце коммуниста». Если к этому прибавить множество статей и рецензий по различным проблемам осетинской литературы, которые были опубликованы им на страницах периодической печати, да и неопубликованные рукописи, ныне хранящиеся в его архиве, то трудно переоценить его творческий вклад в осетинскую литературу.
Творческих планов у Казбека Тимофеевича было много. Он намеревался собрать и издать отдельной книгой свои многочисленные очерки, статьи и стихи, написанные им на русском языке и опубликованные во фронтовых газетах, подготовить к изданию свои прозаические произведения и, наконец, защитить свою диссертацию и добиться права вернуться на педагогическую работу в институте. Но этим благородным целям писателя не суждено было осуществиться. Он очень тяжело переносил свое незаслуженное положение изгоя, отверженного не обществом, не народом, а власть имущими бюрократами всяких мастей и рангов. Это постепенно подорвало его здоровье. Сказались, конечно, раны и лишения военного времени. Его жена и верная спутница жизни Лидия с сердечной грустью вспоминает: «…Я стала замечать, что здоровье Казбека пошатнулось, появилась одышка. Украдкой от меня стал принимать лекарства, он ужасно не любил жаловаться и никогда не жаловался. Затем стали появляться приступы, неотложка стала чем-то неотъемлемым. А Казбек все отшучивался: «Ничего, родная, это все пустяки, пройдет…»
Он лечился долго, неоднократно ездил в санатории, но болезнь так и не прошла. В последний день декабря 1966 г. перестало биться неугомонное сердце опального писателя-воина.

***

Казбек Тимофеевич Казбеков прожил всего 54 года, но оставил о себе добрую память Человека с большой буквы, писателя разностороннего дарования, литературоведа и фольклориста, критика и наставника писательской молодежи. Литературная общественность Осетии в большом долгу перед ним. Необходимо изучить его творчество, собрать и издать его прозу и произведения на русском языке, издать хотя бы двухтомник его сочинений.