К 80-ЛЕТИЮ ОТКРЫТИЯ ВТОРОГО ФРОНТА

Встреча Иосифа Сталина и Уинстона Черчилля.

На хорошем английским языке парашютист сообщил фермеру, что является германским офицером Альфредом Хорном и хочет побеседовать с герцогом Гамильтоном, командующим противовоздушной обороной на данном участке шотландского побережья. Когда же герцог прибыл на встречу с германским офицером, последний представился ему, как Рудольф Гесс, третий человек в иерархии нацистских вождей. Сообщения, которые последовали затем из Лондона, сводились к тому, что Гесс совершил полет, чтобы заключить мир между Англией и Германией.

Однако после этих сообщений о Гессе в английской печати перестали сообщать. В Берлине же Гесса объявляли сумасшедшим. До сих пор информация о пребывании Гесса в Англии в 1941-45 гг. строго засекречена. Прекращение же налетов на Англию после прибытия Гесса наводило на мысли о том, что между Лондоном и Берлином заключено тайное соглашение. Советские руководители имели основание подозревать, что эта сделка заключена за счет СССР. Сталин, который 6 мая стал председателем Совета народных комиссаров СССР, 15 мая отдал распоряжение о начале переброски семи армий к западной государственной границе СССР.

КАК ПОЯВИЛОСЬ ПОНЯТИЕ «ВТОРОЙ ФРОНТ»

Утром 22 июня 1941 года Черчилль узнал о нападении Германии на СССР. Во второй половине дня премьер-министр Великобритании выступил по радио. Речь открывалась словами: «Я всегда был постоянным врагом коммунизма на протяжении последних 25 лет. Я не изменю ни слова из того, что я сказал раньше на этот счет. Но все это бледнеет перед лицом того, что разыгрывается на наших глазах».

Черчилль описывал ужасы нацистского вторжения на нашу страну и объявлял, что нападение на СССР – это лишь прелюдия к вторжению Гитлера на Англию, а затем и к установлению мирового господства Германии. Премьер провозглашал: «Угроза России – это угроза и для нас, угроза для Соединенных Штатов».

В своем обращении к советскому народу по радио 3 июля Сталин положительно оценил это «историческое выступление премьера Великобритании». 12 июля в Москве было подписано соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии. 18 июля Сталин вступил в переписку с Черчиллем, которая не прекращалась до тех пор, пока Черчилль не покинул пост премьер-министра летом 1945 года. В своем ответе Черчиллю на его послания от 8 и 10 июля Сталин писал: «Мне кажется… что военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, значительно бы улучшилось, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика). Фронт на Севере Франции не только мог бы оттянуть силы Гитлера с Востока, но и сделал бы невозможным вторжение Гитлера в Англию. Создание такого фронта было бы популярным как в армии Великобритании, так и среди населения Южной Англии. Я представляю трудности создания такого фронта, но мне кажется, что, несмотря на трудности, его следовало бы создать не только ради нашего общего дела, но и ради интересов самой Англии. Легче всего создать такой фронт именно теперь, когда силы Гитлера отвлечены на Восток и когда Гитлер еще не успел закрепить за собой занятые на Востоке позиции». Сталин приводил аргументы и в пользу открытия фронта в Северной Норвегии.

Отвечая Сталину 21 июля, Черчилль писал: «С первого дня германского нападения на Россию мы рассматривали возможность наступления на оккупированную Францию и Нидерланды. Начальники штабов не видят возможности сделать что-либо в таких размерах, чтобы это могло принести Вам хотя бы самую малую пользу». Черчилль писал о наличии во Франции 40 германских дивизий, а также мощных оборонительных сооружений на французском побережье. «Предпринять десант большими силами означало бы потерпеть кровопролитное поражение, а небольшие набеги повели бы лишь к неудачам и причинили бы больше вреда, чем пользы».

Указав в своем письме Черчиллю от 3 сентября, что Советский Союз оказался «перед смертельной угрозой». Сталин писал: «Существует лишь один выход из такого положения: создать уже в этом году второй фронт где-либо на Балканах или во Франции». В этом послании Сталин прибег впервые к понятию «второй фронт».

Это понятие стал использовать и Черчилль в своем ответе Сталину 6 сентября 1941 г. В этом послании Черчилль вновь доказывал, что «нет никакой возможности осуществить такую британскую акцию на Западе (кроме акции в воздухе), которая позволила бы до зимы отвлечь германские силы с восточного фронта. Нет также никакой возможности создать второй фронт на Балканах без помощи Турции». Более того, Черчилль заявлял: «Будут ли британские армии достаточно сильны для того, чтобы осуществить вторжение на европейский континент в 1942 году, зависит от событий, которые трудно предвидеть».

Поблагодарив Черчилля за обещание поставить Советской стране алюминий, самолеты и танки, Сталин 13 сентября снова вернулся к теме второго фронта: «В ответ на Ваше послание, где Вы вновь подчеркиваете невозможность создания в данный момент второго фронта, я могу лишь повторить, что отсутствие второго фронта льет воду на мельницу наших общих врагов». О том, что Сталин считал положение страны отчаянным, свидетельствовало его неожиданное предложение Черчиллю: «Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25–30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территорию СССР по примеру того, как это имело место в прошлую войну во Франции. (Сталин имел в виду отправку русских войск на Западный фронт во время Первой мировой войны. – Прим. авт.)… Мне кажется, что такая помощь была бы серьезным ударом по гитлеровской агрессии».

Однако в своем ответе Сталину от 19 сентября Черчилль писал о том, что «наиболее благоприятные возможности» для открытия новых фронтов военных действий существуют в Норвегии или в Турции. О десанте в Северной Франции премьер-министр ничего не написал.

«НЕ БУДЕТ ВТОРОГО ФРОНТА В СОРОК ВТОРОМ ГОДУ»

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой развеял миф об их непобедимости. Начало контрнаступления Красной Армии совпало с нападением Японии на американскую военно-морскую базу в Пирл-Харборе. Перечислив поражения, понесенные США и Великобританией от Японии, наступление армии Роммеля в Египте, появление германских подводных лодок у берегов США, топивших американские пароходы, историк Р. Шервуд назвал это время «зимой катастроф». Однако Р. Шервуд оговаривался: «Единственным источником хороших новостей был русский фронт. Красная Армия, продолжая свои поразительные контратаки, выбила занесенных снегом, обмороженных немцев со многих передовых позиций».

Западные союзники, которые в середине 1941 года, опасались поставлять вооружение Красной Армии, считая, что она скоро будет разбита и их военные изделия попадут в руки немцев, теперь изменили свое мнение. Вскоре после начала битвы под Москвой 16 декабря 1941 года Ф.Д. Рузвельт написал И.В. Сталину: «Я хочу сообщить Вам о всеобщем подлинном энтузиазме в Соединенных Штатах по поводу успехов Ваших армий в защите Вашей великой нации». 18 января 1942 г. Черчилль писал Сталину: «Здешние газеты полны восхищения русскими армиями. Разрешите мне также выразить свое восхищение великими победами, которые явились заслуженной наградой руководству и русским вооруженным силам за их преданность». 11 февраля Черчилль еще раз выразил свое восхищение успехами Красной Армии и поблагодарил «по поводу всего, что делает России для общего дела».

Сознание того, что СССР вносит решающий вклад в дело разгрома гитлеровской коалиции, заставило правительства США и Великобритании задуматься о необходимости открыть второй фронт. Советское правительство быстро откликнулось на эти перемены в настроениях своих западных союзников. В советском руководстве было принято решение срочно направить первого заместителя председателя Совнаркома и наркома иностранных дел В.М. Молотова в Лондон и Вашингтон, чтобы договориться об открытии второго фронта в Западной Европе англо-американскими союзниками в 1942 году. Для ускорения переговоров перелет Молотова в Лондон решили совершить над оккупированной немцами территорией на не оборудованном для пассажиров четырехмоторном бомбардировщике Пе-8 на большой высоте. Так как температура внутри самолета равнялась наружной и составляла несколько десятков градусов ниже нуля, пассажирам пришлось постоянно пользоваться кислородными масками и одеться в меховое летное обмундирование. Пилот Э.К. Пусэп вспоминал: «Когда пролетали линию фронта, на самолет обрушился шквал зенитного огня, дальше… ускользнули от немецких истребителей, но попали в болтанку».

26 мая 1942 года в Лондоне министр иностранных дел Великобритании Иден и Молотов подписали договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Затем Молотов совершил перелет в Вашингтон, где провел переговоры с Рузвельтом и членами правительства США. 11 июня 1942 года в Вашингтоне было подписано советско-американское соглашение о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии. В двух коммюнике, подписанных Молотовым в Вашингтоне и Лондоне, говорилось: «Была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году».

Напомнив об этой формулировке в своей речи на сессии Верховного Совета СССР 18 июня 1942 г., Молотов говорил: «Такое заявление имеет большое значение для народов Советского Союза, так как создание второго фронта создаст непреодолимые трудности для гитлеровских армий на нашем фронте. Будем надеяться, что наш общий враг скоро почувствует на своей спине результаты все возрастающего военного сотрудничества трех великих держав».

Ровно через месяц после этого выступления Молотова У. Черчилль в своем послании Сталину 18 июля 1942 г. сообщил об отмене очередного конвоя военных грузов в СССР по северному маршруту. Премьер-министр писал, что продолжение конвоев «отразилось бы на поставках нам продовольствия, за счет которых мы существуем, это подорвало бы наши военные усилия и прежде всего помешало бы отправке через океан больших конвоев судов с американскими войсками, ежемесячно доставляемые контингенты которых скоро достигнут приблизительно 80 000 человек, и сделало бы невозможным создание действительно сильного второго фронта в 1943 году».

В своем ответе Черчиллю 23 июля Сталин писал: «Вопрос об организации второго фронта в Европе… начинает принимать несерьезный характер… Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год».

Чтобы объяснить позицию союзников, Черчилль вместе с Гарриманом вылетел в Москву. Позже в своих мемуарах Черчилль писал, что по пути он размышлял по поводу своей миссии «в это мрачное, зловещее большевистское государство, которое… я когда-то так старался задушить в колыбели, и которое до появления Гитлера, я считал смертельным врагом цивилизованной свободы… Мы всегда ненавидели их гадкий строй… Что же я должен был сказать сейчас им? Генерал Уейвелл, у которого была склонность к литературным занятиям, суммировал мою задачу в стихотворении. В нем было несколько строф, каждая из которых заканчивалась словами: «Не будет второго фронта в сорок втором году». Я чувствовал себя человеком, который вез огромную льдину на Северный полюс».

12 августа в 7 часов вечера Черчилль прибыл в Кремль и встретился со Сталиным. Черчилль начал свое выступление с объяснения причин, почему западные союзники не могут открыть второй фронт. Как писал Черчилль, «судя по всему Сталина, который к этому времени помрачнел, не убедили мои аргументы». Сталин вступил в спор с Черчиллем относительно числа немецких дивизий во Франции. Затем, суммируя сказанное Черчиллем, Сталин, «мрачность которого заметно усилилась» спросил, правильно ли он понял, что союзники не могут открыть второй фронт с большим количеством войск и не желают высаживать шесть дивизий. Черчилль подтвердил, что это так.

Утверждения Черчилля о том, что немцы собрали во Франции огромные силы, не соответствовали действительности. Немецкий генерал-лейтенант Б. Циммерман писал после войны: «К лету 1942 года неудачи немцев в войне с Россией начали весьма отрицательно сказываться и на Западной армии. Из частей вторых эшелонов и из резервов «вычесывалось» большое количество солдат, пригодных для использования на Востоке. Все автомашины, которые можно было использовать в России, а также все запасные части к машинам также отправлялись на Восток, современное тяжелое оружие заменялось устаревшим, либо трофейным. Подвижность Западной армии все время уменьшалась, расход горючего все более ограничивался. Боеспособные соединения направлялись на Восток, а прибывавшие им на смену соединения были неполноценными в боевом отношении. По мере достижения ими пригодности для боевых действий эти соединения также отправлялись в Россию».

Чтобы сгладить тягостное впечатление от своего заявления по второму фронту, Черчилль сообщил Сталину о плане десанта союзников в Северной Африке под названием «Факел». После того, как Черчилль и Гарриман ответили ему на ряд вопросов, Сталин дал положительную оценку этой операции.

13 августа во время пребывания Черчилля в Москве Сталин представил ему меморандум о втором фронте. Он напоминал об обязательствах союзников открыть второй фронт в 1942 году и писал: «Легко понять, что отказ Правительства Великобритании от создания второго фронта в 1942 году в Европе наносит моральный удар всей советской общественности, рассчитывавшей на создание второго фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб планам Советского командования. Я уже не говорю о том, чтобы затруднения для Красной Армии, создающиеся в результате отказа от создания второго фронта, несомненно, должны ухудшать военное положение Англии и всех остальных союзников».

Черчилль ответил Сталину в меморандуме от 14 августа, в котором пытался доказать, что операция «Факел» является «самым лучшим видом второго фронта в 1942 году» и что эта операция принесет немалую пользу СССР.

Черчилль покинул Москву 17 августа 1942 г. А через два дня, 19 августа, началась операция, которая была подготовлена по личному указанию британского премьер-министра. К побережью в районе французского города Дьепп двинулись десантные суда с солдатами канадской дивизии и группами британских «коммандос». По пути суда наткнулись на германский военный конвой. Во время боя все баржи, перевозившие 28 танков, были потоплены. Все же канадцам и коммандос удалось высадиться на сушу и принять неравный бой. В ходе него 700 десантников были убиты, а 2700 взяты в плен. Ценой жизней канадцев и коммандос Черчилль доказывал непреодолимость германской обороны.

Министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов 19 мая 1942 года на тяжелом бомбардировщике вылетел в Лондон, где провел переговоры и 26 мая вместе с министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом подписали договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против гитлеровской Германии и его сообщников в Европе, о сотрудничестве и взаимной помощи после войны.

Вернувшись в Лондон, Черчилль произнес восторженную речь в честь Сталина. Однако нарушение союзниками своих обязательств остро ощущалось в Советской стране по мере того, как немецко-фашистские армии продолжали свое наступление и вышли к Кавказскому хребту и Сталинграду. Отвечая в начале октября 1942 г. на вопрос корреспондента «Ассошиэйтед Пресс» Кэссиди («Какое место в советской оценке текущего положения занимает возможность второго фронта?»), Сталин сказал: «Очень важное – можно сказать – первостепенное». На следующий вопрос («Насколько эффективна помощь союзников Советскому Союзу и что можно было бы сделать, чтобы расширить и улучшить эту помощь?») Сталин ответил: «В сравнении с той помощью, которую оказывает союзникам Советский Союз, оттягивая на себя главные силы немецко-фашистских войск – помощь союзников Советскому Союзу пока еще малоэффективна, Для расширения и улучшения этой помощи требуется лишь одно: полное и своевременное выполнение союзниками их обязательств».

Затяжка с открытием второго фронта стала темой советских карикатур. На одной их них Борис Ефимов изобразил Гитлера, сидящего за столом на берегу Ла-Манша. Хотя над фюрером висел «Дамоклов меч второго фронта», он передавал немецкому генералу письменный приказ: «Все силы бросить против Красной Армии». При этом Гитлер разглядывал другой берег Ла-Манша, где под зонтиком сидела группа солидных дам и джентльменов у вывески «Дискуссии о втором фронте». На другом рисунке Ефимова, озаглавленном «Совещание военных экспертов», за столом с географической картой сидели толстые и усатые генералы в английской форме. На их спинах были надписи: «Генерал Авдругпобьют», «Генерал Стоитлирисковать», «Генерал Ненадоспешить», «Генерал Давайтеподождем», «Генерал Какбычегоневышло». В явном меньшинстве были два стоявших у стола военных с надписями на мундирах: «Генерал Решимость» и «Генерал Смелость».

В своем докладе 6 ноября 1942 года, посвященном, по его словам, 25-летию «Советской революции в нашей стране», Сталин посвятил целый раздел вопросу о втором фронте в Европе. Он назвал главной причиной «тактических успехов немецко-фашистских войск на нашем фронте летом этого года» отсутствие второго фронта. Сталин сказал: «Часто спрашивают: а будет ли все же второй фронт в Европе? Да, будет, рано или поздно, но будет. И он будет не только потому, что он нужен нам, но и, прежде всего, потому что он не менее нужен нашим союзникам, чем нам. Наши союзники не могут не понимать, что после того, как Франция вышла из строя, отсутствие второго фронта против фашистской Германии может кончиться плохо для всех свободолюбивых стран, в том числе для самих союзников».

СРОК ОТКРЫТИЯ ВТОРОГО ФРОНТА СНОВА ПЕРЕНОСИТСЯ

26 января Черчилль и Рузвельт, встретившись в Касабланке, направили Сталину совместное письмо, в котором информировали советского руководителя о своих планах на 1943 год. Их цель, по словам лидеров Великобритании и США, является «заставить Германию встать на колени в 1943 году». С этой целью, говорилось в письме, «мы намерены сконцентрировать в пределах Соединенного Королевства значительные американские сухопутные и военно-воздушные силы. Эти силы совместно с британскими силами в Соединенном Королевстве подготовятся к тому, чтобы снова вступить на континент Европы, как только это будет осуществимо».

9 февраля 1943 года Черчилль сообщил Сталину о том, что союзники решили осуществить в июле десант в Сицилии, а в августе форсировать Ла-Манш. Черчилль оговаривался, что десант может быть перенесен на сентябрь в случае плохой погоды в августе. В своем ответе Черчиллю 16 февраля Сталин выразил недовольство тем, что открытие второго фронта в Европе «намечается только на август–сентябрь». Он писал: «Мне кажется, что нынешняя ситуация требует того, чтобы эти сроки были сокращены, и чтобы второй фронт на Западе был открыт значительно раньше указанного срока». Он предлагал осуществить операцию «еще весной или в начале лета».

Лишь 11 марта пришел ответ от Черчилля, в котором он сообщал, что «если противник достаточно ослабеет, мы готовимся ударить раньше августа, и с этой целью еженедельно вносятся соответствующие изменения в планы». 15 марта Сталин писал Черчиллю: «По-прежнему я считаю главным вопросом ускорение открытия второго фронта во Франции… Я считаю нужным со всей настойчивостью предупредить, с точки зрения интересов нашего общего дела о серьезной опасности дальнейшего промедления с открытием второго фронта во Франции. Поэтому неопределенность Ваших заявлений относительно намеченного англо-американского наступления по ту сторону Канала (то есть Ла-Манша. – Прим. авт.) вызывает у меня тревогу, о которой я не могу умолчать».

Однако западные лидеры ничего не сообщали такого, чтобы развеять тревогу Сталина. Лишь 4 июня президент США Ф.Д. Рузвельт направил Сталину послание, в котором перечислялись текущие военные задачи союзников. Относительно второго фронта во Франции было сказано следующее: «Теперь, когда Африка прочно находится в наших руках, было решено, что в настоящее время существует возможность возобновить концентрацию наземных сил в Англии. Совместная англо-американская группа постоянно занималась и занимается пополнением необходимых планов самыми новыми данными, чтобы немедленно использовать всякую слабость во Франции или в Норвегии. Согласно теперешним планам на Британских островах весной 1944 года должно быть сконцентрировано достаточно большое количество людей и материалов для того, чтобы позволить принять всеобъемлющее вторжение на континент в это время».

Письмо Рузвельта пришло в Кремль, где ежедневно ждали начало нового наступления немецко-фашистских войск на Курской дуге. Советское правительство знало, что Гитлер намерен бросить против Красной армии все силы, чтобы нанести ей решающее поражение. Поэтому сообщение о переносе десанта во Францию еще на один год было воспринято с возмущением советским руководством. 11 июня Сталин ответил Рузвельту: «Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года, о сроках открытия второго фронта в Западной Европе… Это решение создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом. Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе – в народе и в армии – произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий».

Оправдываться за Рузвельта и за себя стал Черчилль, который прибег к аргументам двухгодичной давности. Как и в июле 1941 г., Черчилль уверял, что «Россия не получила бы помощи, если бы мы бросили сотню тысяч человек через Канал в гибельное наступление, каким оно, по моему мнению, наверняка было бы, если бы мы попытались при нынешних условиях и со слишком слабыми силами развить какой-либо успех, которого можно было бы достичь очень тяжелой ценой». Отвечая Сталину, Черчилль писал; «В настоящее время нет никакой возможности осуществить такую британскую акцию на Западе (кроме акции в воздухе), которая позволила бы до зимы отвлечь германские силы с восточного фронта. Нет также никакой возможности создать второй фронт на Балканах без помощи Турции».

Продолжение следует.