«Кæд еске Иристонæн хъæбæр устур хуæрзти бацудæй, уæд уонæй сæ лæгдæр – Хъæбæлоти Емæзай фурт Билар. Е æ дзилагæн, æ адæмæн догъи куд фæууадæй, фæллад куд нæ зудта, æхсæвæ-бон куд не ’ртаста, реу-æмреу куд тундзтæй æ нисанмæ æма еу уæлахезæй иннемæ куд æндиудæй, куд разæнгардæй цудæй, уомæ абони лæмбунæгæй ку ракæсай, уæд деси бацæудзæнæ: Цæйбæрцæ ин бантæстæй?..»

Уотæ финста Хъæбæлоти Билари туххæй дзенети бадæг, номдзуд публицист æма финсæг Æгъузарти Саукуй æ уацтæй еуеми. Æ загъдмæ гæсгæ нин æй Хуцау нæ хуæрзамондæн балæвар кодта: «Гъа, Иристони дзиллæ, мæнæ дин уæ  фурти æрветун, хъæбæр рауон-циуон лæг æй æма уин цирагъдарæн исбæздзæнæй».

Æгæрдæр ма нин исбæзтæй. Райдайæнæй кæронмæ æ царди фæткæн еу нивæ искарста: æ бон кæмидæриддæр адтæй, уоми фæлдиста, аразта, адæми хуæздæр цардбæл æ уод нæ аурста…

Хъæбæлоти Билари рохс ном абони бабæй хумæтæги нæ æримистан. Хуæрзæрæги, 24 ноябри æ райгурдбæл исæнхæст æй фондз æма фондзинсæй анзи (1917-2009). Нæ Иристонæн, нæ адæмæн ци æгæрон берæ хуæрзти бацудæй, уони нимайгæй, æвæдзи, æнгъизтæй уой фæдбæл циуавæрдæр цитгингæнæг дзиллон мадзæлттæ исаразун.

Гъæугæ ба бæргæ кодта – фиццагидæр, махæн нæхе, цæмæй ни иронх ма уонцæ нæ хуарзгæнгутæ, зонæн сæ нæ еугурдæр, кæстæрæй-хестæрæй… Æгъузарти Саукуй æ уаци, æвæдзи, хумæтæги нæ финста: «Дзурдæн байзадæй адæми ’хсæн: «Билари рæстæги атæ уидæ… Билари разамунди фæрци нæ къохи уотæ бафтудæй… Билар æй  искодта… Билар байархайдта…»

Хуарз æма Цæгат Иристони адæмон финсæг Даурати Дамир бабæй æ еума арфиаг хъæппæресæй фескъуæлхтæй – Хъæбæлоти Билари райгурди 105 анзей хуæдразмæ ин бантæстæй рауадзун киунугæ «Билар. Митя». Аци хуæрзарæзт мадзали байеу æнцæ Хъæбæлоти Билари æма Кæсæбити Митяй туххæй дууæ документалон уацауи. Е хумæтæги нæй – аци дууæ курухон лæги, алкедæр си æхе бунати æма æхе равгити бæрцæмæ гæсгæ фескъуæлхтæнцæ нæ Иристони, нæ адæми хуæрзамонди сæрбæлтау.

* * *

Книга Дамира Даурова «Билар и Митя» открывается документальной повестью «Маленький, мудрый и добрый» – о прославленном Биларе Кабалоеве. И в начале своего повествования цитирует древнегреческого мудреца Конфуция, который писал: «Секрет доброго правления: правитель да будет правителем, поданный – поданным, отец – отцом, сын – сыном…» А того, кто справедлив по жизни, следует, как завещали древние, чтить как родного. Потому и не удивительно, что из тех, кто в прошлом руководил Северной Осетией, в народе с благодарностью и признательностью чаще всего вспоминают Кубади Кулова и Билара Кабалоева. А в последствии к ним стали причислять и незабвенного Тамерлана Агузарова. А это что-то да значит – выходит они правили по справедливости, если они всенародного почитания удостаиваются, уже и не занимая высокие должности, и даже после смерти…

Вот потому, смеем утверждать, неоценима высокозначима книга Дамира Даурова. Составившие ее две документальные повести посвящены незабвенным Билару Кабалоеву и Мите Касабиеву. Каждый из них своим беззаветным служением – естественно, в сфере своей деятельности – во благо родной Осетии и своего народа заслужили всеобщее уважение и память. Все это, безусловно, известно старшим поколениям. Не важно, чтобы все это было известно и молодым поколениям, потому что знание жизненного примера таких достойных сыновей Отечества сослужит весьма добрую службу тем, кто только начинает созидать свою судьбу.

Много интересного можно было бы перепечатать из этой книги, но, к сожалению, газетные возможности для этого ограничены, потому приводим всего только отрывки.

Но вначале о том, как зарождалась документальная повесть о Биларе Кабалоеве. Дамир Дауров по этому поводу так пишет: «В свое время задумал я написать документальную повесть о Биларе. И вот как-то, когда он уже не занимал никаких должностей во власти, навестил его дома. Обрадовался он мне, сразу принялся накрывать стол – стал жарить яичницу, вынес и выпивку. Мне как-то неловко было сидеть, пока он хозяйничал. А он поднял руку, мягкой ладонью своей коснулся моего плеча и, улыбаясь, успокоил:

– Садись, Дамир. Надоело мне, когда приходится на кого-то снизу вверх смотреть.

Что мне оставалось делать!.. Присел…

В ходе состоявшей задушевной беседы Дамир поведал Билару о цели своего визита, мол, Вы столько лет возглавляли власть в Северной Осетии, и есть у меня давнее желание составить книгу ваших воспоминаний… На что Билар дружелюбно заметил: «Ты, наверное, и сам заметил, нездоровится мне… И давай сделаем так: я постараюсь вылечиться, как раз врач должна сейчас подойти… А ты заранее приготовь вопросы, которые намерен мне задать… И тогда мы встретимся, пообщаемся…»

Не встретились… Не выздоровел он… И вопросы, которые я заранее подготовил и намеревался ему задать, так и остались без ответов…

После той моей встречи с Биларом я очень надеялся, что он все же выздоровеет. И не только из-за моего желания записать его воспоминания. Он, в течение долгих лет возглавлявший Северную Осетию, был великим и талантливым руководителем, и не только: ко всему он еще был человеком, чьи поведенческие действия, даже при всей своей «суровости», свидетельствовали о цельности его душевного склада, о его добром и отзывчивом сердце, порядочности.

И я был и остаюсь глубоко убежденным в том, что Билар Кабалоев из когорты тех руководителей, чей опыт мы не имеем права забывать, если действительно желаем идти по пути развития и созидания социально справедливого общества. И, поверьте, авторитета нынешней власти вовсе не убудет, если этот его опыт будет востребован…

А что касается задуманной мной книги… В ожидании предполагавшейся встречи с Биларом, я, дабы не терять времени даром, собирал свидетельства тех, кто с ним работал, кто его хорошо знал, и кому было, что сказать о нем… Но и они остались в моем архиве до поры до времени невостребованными…

Еще раз повторю: для увековечивания памяти Билара Кабалоева очень важно, чтобы из поколения в поколения люди знали и помнили, как складывалась его жизнь и какой глубокий след этот человек оставил в истории нашей родины. Потому хочу предуведомить тебя, мой уважаемый читатель, чтобы не спешил закрывать книгу, не дочитав ее до конца: поверь, твое терпение будет щедро вознаграждено познанием того, что хоть и принадлежит прошлому, тем не менее, в качестве исторически достоверных свидетельств принадлежит и нам, ныне живущим, и будет принадлежать будущим поколениям нашего народа.

От редакции. Далее приводим несколько размещенных в книге воспоминаний о Б. Кабалоеве.

 

Эльбрус  КУЧИЕВ,

бывший  министр здравоохранения Северной Осетии:

 

«Если я и сделал что-то хорошее для Осетии, то это заслуга и Билара…»

– Об этом человеке я могу говорить бесконечно долго, ибо хорошо знаю Билара – и плюсы, и минусы его характера и многогранной деятельности. Да, да, я не оговорился: и у него были минусы, как у всякого человека, а долгие годы работы с ним – больше, чем с кем-либо из секретарей, – дают мне право так говорить. Я буду рассказывать тебе все, что знаю о нем, а ты потом отбери, что тебе нужно. Но прежде напомню о том, что известно всей Осетии. От других первых лиц республики Билара выгодно отличали высокая эрудиция, высокий профессионализм и высокая культура. Но, кроме того, это был прирожденный оратор, о чем ты, Дамир, и сам, наверное, знаешь, слушал его выступления, и не раз, ведь ты работал в партийных органах. Словом владел, как Бог. А если ко всему этому добавить чисто человеческие качества… Можно сказать, цены ему не было. Но слова словами, а конкретные поступки руководителя такого уровня убеждают лучше любых разговоров. Вот послушай, что я тебе расскажу, а выводы делай сам…

Случай второй. Не помню уже, в каком году это было, но строили мы тогда новую республиканскую больницу. И мне хотелось построить что-то современное, такое, чего бы ни было у наших соседей. Ты, наверное, помнишь, Дамир, мы тогда, правда, негласно, соревновались с ними во всем. Кто-то хотел быть первым по сельскому хозяйству, например, наш Кабалоев, а кто-то по промышленности. А тут еще какой-то министр Кучиев со своими амбициями ввязался в это дело. Но это же нормально! Однако осуществить мои планы оказалось не так просто. Тогда все у нас строилось только по типовым проектам, а они чаще всего бывали устаревшими, отставали от требований дня минимум лет на десять-пятнадцать, вносить же изменения в существующие проекты нельзя было без разрешения Госстроя Российской Федерации. Проект, по которому мы строили тогда больницу, мне не нравился, потому что он тоже безнадежно устарел, и я попытался что-то изменить.

Сначала поговорил с Александром Чельдиевым, он тогда был вторым секретарем обкома, и Заурбеком Ваниевым из Совета Министров:

– Давайте остановим строительство, хотя бы на год, и внесем существенные, необходимые изменения в этот проект.

– Да ты что?! – всполошились они, – нам же план надо выполнить! Что по этому поводу скажет Кремль?

И тогда я предложил кому-то из них одному или со мной пойти в Билару. Оба отказались:

– Иди сам!

Что мне оставалось? И я пошел. И, представь, Билар меня поддержал и добился приостановки стройки в Госстрое РСФСР, затем он пригласил директора нашего проектного института «Севосетингипрогорсельстроя» Михаила Ревазова, двух сотрудников из Госстроя республики, рассказал им о моей инициативе, озадачил, и мы приступили к переделке проекта. Я настолько тесно тогда работал с архитекторами, что мне даже выделили отдельный кабинет в проектном институте. Кстати, сейчас это кабинет главного инженера института Каурбека Караева, он тоже тогда входил в нашу команду. Мы за неполных два месяца существенно изменили проект, Госстрой России одобрил наши поправки соответствующей визой, и мы построили такую больницу, о какой я и мечтал.

После этого я, вдохновленный удачным исходом своей инициативы, снова пошел к Билару:

– Больница есть, – начал я, – но хотелось бы оснастить ее современным оборудованием. Хорошо бы обратиться к министру здравоохранения СССР Петровскому, он лично сам контролирует комплектование лечебных заведений…

– Ну, так садись и напиши, что тебе нужно, – предложил Билар.

Через неделю его вызвали в ЦК по какому-то вопросу, и он взял меня с собой. Вместе мы пошли к Петровскому, он нас принял очень тепло, организовал чай, коньяк, внимательно выслушал и тут же вызвал своих специалистов по комплектованию больниц, которые дополнили наш список необходимого нам оборудования даже такой техникой, о которой мы пока не знали. В частности, нам предложили кондиционеры для палат, где лежат послеоперационные больные, тогда это была большая редкость, а также телевизионные установки, обеспечивающие связь больного, лежащего в реанимации, с родственниками.

Все новое оборудование было установлено в новой больнице, но, к сожалению, ничего этого там сегодня уже нет: после меня все было растащено, раскурочено, но сейчас речь о другом.

Без Билара мы бы не имели такую больницу, что лишний раз подтверждает, сколь ответственно он относился к тому, что было на пользу республике…

…Ничего лишнего никогда себе не позволял, потому что знал: человек, занимающий столь высокий пост, постоянно находится под пристальным вниманием людей, а враги – в постоянной готовности нанести удар, в ожидании возможных просчетов. Те же ошибки, то, что я имел в виду, говоря, что это не для печати – обыкновенные человеческие слабости. Только и всего.

От редакции. Вот пример дальновидности и организаторского таланта руководителя – способностей, которых, к сожалению, не хватает многим из нынешних руководителей…

 

Виктор ВАХНИН,

знаменитый бригадир садонскихшахтеров:

 

«Меня уговаривали выступить против Билара, но я отказался, и из-за этого они ополчились на меня…»

— Ты, наверное, Дамир, помнишь, что в те времена меня постоянно приглашали участвовать в каждом значимом или не очень значимом мероприятии. В тот день, когда Билара на пленуме снимали с должности, я только собрался спуститься в шахту, как подъехала райкомовская черная «Волга», водитель которой, выглянув из кабины, сказал:

– Быстро переоденься, начальство требует непременно доставить тебя!

– Война, что ли, началась, почему я им так срочно понадобился? – пошутил я.

Одним словом, на этой черной «Волге» доставили меня в обком партии. Там в фойе на лестнице меня дожидался заведующий общим отделом Субботин, невысокого роста худощавый добродушный мужчина. Он очень обрадовался мне, схватил за руку и быстро повел в кабинет инструктора ЦК Бессарабова. Усадив меня напротив, он каким-то серьезным, а точнее сердито-озабоченным тоном сказал:

– Вахнин, тебе на сегодняшнем пленуме надо выступить от имени рабочего класса против первого секретаря обкома партии.

Для меня это было очень неожиданно, услышанное никак не укладывалось в голове, и я спросил:

– А почему я должен выступить против него? Кроме меня никого не нашли? Я этого не сделаю!..

Он долго молча смотрел на меня, по всему было видно, что сказанное мною не по душе ему, не ожидал он услышать от меня столь категорического отказа. Он встал и рукой показал мне следовать за ним в кабинет Александра Чельдиева. Но я не поддался и на его уговоры, не согласился, даже когда Чельдиев сказал:

– Он правильно поймет тебя…

Это он Билара имел в виду.

– А я не хочу, чтобы он меня понимал, – на удивление даже самому себе категорично ответил я. – Об этом человеке ничего плохого сказать не могу.

Да, Билар, возможно, и понял бы меня, но как бы я оправдал себя перед своей совестью?! К Билару я относился с огромным уважением, весьма высоко ценил его, он был талантливым умелым руководителем, предельно внимательно относился к трудящемуся человеку. Помнится, после тех октябрьских событий скоропостижно скончалась моя мать. На похороны приехало много обкомовских работников, правда, Билара не было, оказалось, что он в Москве, в Кремль его вызвали… Так получилось, что вскоре и мне пришлось выехать в Москву, на очередную сессию Верховного Совета СССР. Стою в фойе гостиницы со своей сестрой и вижу, что к нам направляется Билар, он тоже был депутатом Верховного Совета СССР. Подошел, приобнял нас, по-осетински выразил нам соболезнование. Моя сестра, наверное, не ожидала такого внимания и участия от руководителя республики, потому так разволновалась, что чуть было не разрыдалась…

Мы с Биларом отошли в сторону. Мне он показался очень грустным, потому я не удержался и осторожно поинтересовался, как его дела, каковы намерения Кремля.

– Ничего хорошего, Виктор, – с какой-то несвойственной ему грустью ответил Билар. – Наверное, скоро у тебя будет новый первый секретарь…

Эта сессия для Билара была последней.

Поверь, Дамир, и по сей день Билар не забывает меня. Когда я бываю в Орджоникидзе и мы случайно встречаемся на улице, он непременно остановится, обнимет меня, про жизнь, про дела мои расспросит, и, между прочим, не потому, что так положено, а потому, что ему действительно искренне, по душевной доброте и отзывчивости интересно. А человеку много ли надо?..

От редакции: Поскольку книга посвящена таким двум прославленным личностям, как Билар Кабалоев и Митя Касабиев, которых связывала многолетняя, по-настоящему мужественная беззаветная дружба, то, уверены, следует и об этом сказать. И слово – Борису Касабиеву, сыну Мити Касабиева.

 

Борис КАСАБИЕВ,

председатель колхоза «Хумалаг»:

 «Моего отца Митю он очень уважал…»

– Знаешь же, Дамир, что первым секретарем обкома партии в свое время был и наш односельчанин Владимир Агкацев. Я тебе уже как-то рассказывал: это он «высадил» моего отца из бидарки и как председателю колхоза, прислал «Волгу»… Когда в 1962 году в Ростове-на-Дону проводилось Всесоюзное сельскохозяйственное совещание, он его включил в состав нашей делегации. Там к трибуне сначала вышел М. Мальбахов, тогдашний руководитель Кабардино-Балкарии, и восторженно стал хвалить Тарчокова, председателя одного из кабардинских колхозов. Хрущев, который руководил совещанием, встал, зааплодировал и громко сказал:

– Вот это настоящий герой!..

Потом к трибуне вышел Агкацев и так расхвалил отца, что Хрущев снова встал и, как до этого про кабардинского председателя, так и про моего отца заявил:

– Настоящий герой!..

Спустя некоторое время после этого совещания Тарчокову присвоили звание Героя Социалистического Труда. Скорее всего, и моему отцу тоже присвоили бы, останься Владимир на посту первого секретаря обкома партии…

После него руководителем республики стал Билар, а у него с Володей отношения были не из лучших, можно сказать, недружеские. Может быть, из-за этого и отношение Билара к моему отцу было прохладное. Вначале его отправили заведовать заготконторой в Эльхотово, а водителем у него был Виктор Табаков. Машина у них была совсем развалюха, чуть ли не каждый день ломалась… Отец там недолго проработал. Я сам был свидетелем того, как он сказал моей матери, что это не его работа. Большинство из тамошних работников, говорил он, так и норовят что-то себе урвать от государства, боюсь, как бы они из-за своих грязных делишек не накликали беду на мою голову. Вскоре его из Эльхотово перевели на новую работу – в те времена рыбоводческие пруды в Бруте относились к нашему колхозу, и когда их выделили в отдельное хозяйство, то руководить им поручили моему отцу.

К тому времени они с Биларом сдружились. Наверное, тот пригляделся к нему, понял, какой он хозяйственник и человек, и переменил свое мнение о нем. И, скажем, когда к нам в республику приезжали важные гости, или же Билару хотелось провести время с теми, кого он ценил, и кто ему был близок, на лоне природы, то он, как правило, непременно звал моего отца. Соблюсти осетинские обычаи, по всем правилам провести застолье, оказать гостям внимание и честь – в этом тогда, наверное, мало кто мог бы превзойти моего отца. Равно как и в том, чтобы спеть наши осетинские песни, станцевать… А таких людей, особенно деятелей искусства, Билар очень высоко ценил. Да и ты сам, Дамир, знаешь, как уважительно он относился, скажем, к Исаку Гогичеву, или же к Бибо Ватаеву…

Как-то у отца несколько дней сильно болела нога – слишком много ходил пешком по полям. В полдень я из школы только-только вернулся и даже книги свои не успел занести в дом, как к нам во двор зашел Мухадин Дреев и говорит отцу, что Билар прислал за ним, срочно ты ему понадобился по какому-то важному делу. Отец тут же собрался, и, наверное, кроме меня и его самого никто не мог знать, как сильно болела у него нога, и как трудно было ему ехать куда-то…

А когда умер Исса, Билар за моим отцом прислал свою машину. Хотел, чтобы на траурном митинге именно он выступил с речью на осетинском языке. До сих пор перед глазами стоит, как он готовил свою речь: что-то напишет и тут же все позачеркивает, и снова пишет… Всю ночь, до самого раннего утра готовил он свою речь…

Билар часто наведывался к нему и в Брут, по его же велению даже небольшой деревянный домик построили на берегу одного из прудов. Такому человеку тоже время от времени хочется в уединении посидеть, отдохнуть на лоне природы, в задушевной беседе освободиться от загруженности и повседневных забот…

Когда отец скончался, Билар уже не работал, не дошла вовремя эта печальная весть до него. Как положено по нашим обычаям, и на второй после похорон день ворота нашего дома оставались открытыми – многие еще шли к нам выразить свои соболезнования… В какой-то момент на улице чуть поодаль от нашего дома остановилось такси, и оттуда вышел Билар… Очень он скорбел по поводу кончины нашего отца, своего старшего друга… Посидели, помянули отца, повспоминали… Много добрых и душевных слов мы от него услышали…

От редакции. И в заключение призываем наших читателей: непременно прочитайте эту книгу. Поверьте, много интересного узнаете и много полезного для себя и своего жизнеобустройства исчерпаете из нее.