К 80-ЛЕТИЮ ОТКРЫТИЯ ВТОРОГО ФРОНТА

Как известно, в ноябре 1943 года состоялась Тегеранская конференция «большой тройки» – руководителей стран антигитлеровской коалиции И.В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля. Основным предметом обсуждения была выработка стратегии военных действий против гитлеровской Германии и ее сателлитов на победном этапе войны. При этом ключевым – и наиболее трудным – вопросом стало открытие нашими союзниками второго фронта в Европе. Черчилль отстаивал так называемый балканский вариант военных действий западных союзников. Смысл его стратегии сводился к тому, чтобы провести главные операции англо-американских войск в странах Балканского полуострова, выйти в Центральную Европу, дабы не допустить освобождения народов европейских стран советскими войсками, и только после этого форсировать Ла-Манш. Между тем Сталин настаивал на высадке союзников на севере Франции весной 1944 года.

На пике противостояния этих стратегических концепций обсуждение проблемы зашло в тупик и наступил поистине драматический момент переговоров: Сталин поднялся с кресла и, обратившись к К.Е. Ворошилову и В.М. Молотову, с раздражением сказал: «Пойдемте, у нас слишком много дел на фронте, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается». Рузвельт, спасая положение, предложил сделать перерыв.

После перерыва Сталин бросает на стол стратегический «козырь». Он заявляет о том, что в СССР разработана стратегия, согласно которой в результате десяти последовательных операций советские армии в ближайшие месяцы перейдут нашу государственную границу и вступят на территории сопредельных стран Европы. Союзники, понявшие, что СССР может и без них разгромить германские вооруженные силы, вынуждены были последовать стратегии Сталина. Было принято решение об открытии второго, англо-американского, фронта на севере Франции, на чем и настаивал Сталин. Форсирование Ла-Манша было намечено на май 1944 года.

Кстати, по воспоминаниям Г.К. Жукова, Сталин после возвращения из Тегерана говорил ему, что Рузвельт, надо надеяться, сдержит слово об открытии второго фронта, а если не сдержит, то мы и сами справимся.

Второй фронт был открыт 6 июня 1944 года.

Так была принята эта стратегическая концепция и окончательно утверждена стратегия совместных военных действий союзников против Германии и ее сателлитов.

* * *

И сегодня из газеты «Советская Россия» перепечатываем посвященную этому событию статью (опубликована в номере за  30 мая с.г. в спецприложении «Отечественные записки» № 10).

* * *

ВОЙНА НА ДВА ФРОНТА: КОШМАР НЕМЕЦКИХ ГЕНЕРАЛОВ

Приход к власти в Германии нацистской партии сопровождался милитаризацией страны. Германская военщина активно поддерживала Гитлера, который отменял ограничения на военное производство и вооруженные силы, наложенные Версальским договором. В ответ на появление в центре Европы милитаризованной державы, СССР, Франция и Чехословакия заключили между собой договоры о взаимной помощи.

Поэтому, когда 5 ноября 1937 года Гитлер изложил высшим военным и государственным деятелям Германии свой план захвата Австрии и Судетов, высшие руководители вооруженных сил выступили против этого плана. Ссылаясь на опыт Первой мировой войны, они считали, что Германия будет обречена на поражение в ходе войны на два фронта протии вооруженных сил Франции, СССР, Чехословакии, а возможно и других стран Европы.

Гитлер же уверял, что СССР не вмешается в европейскую войну, так как слишком занят защитой Дальнего Востока от возможной японской агрессии. Он также утверждал, что во Франции скоро разразиться гражданская война или же она ввяжется в войну против Италии. Рассчитывал Гитлер и на нейтралитет Польши, которая в 1934 году заключила договор о ненападении с Германии.

Расчеты Гитлера представлялись высшим военачальникам Германии авантюристичными. Тогда фюрер отправил в отставку наиболее строптивых противников его плана – министра обороны фельдмаршала Вернера фон Бломберга и командующего сухопутными войсками рейха генералом Вернера фон Фрича, предварительно скомпрометировав их. А затем он осуществил аншлюс, или захват Германией Австрии, в марте 1938 г. при попустительстве западных держав. Однако попытка Гитлера приступить к захвату чехословацких Судетов на первых порах встретила сопротивление западных держав. Опасаясь, что не только Франция, Чехословакия и СССР, связанные договорами о взаимной помощи, но также Великобритания выступят против Германии, военные стали готовить заговор против Гитлера.

Лишь капитуляция руководителей Франции и Великобритании перед Гитлером в Мюнхене в сентябре 1938 г., которые предали Чехословакию, сорвала военный переворот. Вместе с Германией в разделе Чехословакии приняла участие и Польша. Вскоре правящие круги Польши стали обсуждать с лидерами третьего рейха план германо-польского похода на Украину. В ходе обсуждения плана агрессии Германия потребовала у Польши согласия на аннексию Вольного города Данциг и строительство экстерриториальной магистрали между Восточной Пруссией и остальной территории рейха. После отказа польского правительства удовлетворить эти требования Германия стала готовить нападение на Польшу.

Западные державы объявили о намерении защитить Польшу. Одновременно они вступили в переговоры с СССР о коллективном отпоре Гитлеру. Однако ход переговоров СССР с правительствами Франции и Великобритании показал, что западные державы не собираются сражаться против Гитлера, а хотят направить германскую агрессию против Советской страны. В этих условиях СССР пошел на подписание советско-германского договора о ненападении.

Эмиссары Гитлера вели переговоры с западными державами, рассчитывая добиться от них новой капитуляции вроде Мюнхенской. Тем временем германские войска вторглись в Польшу. Гитлер был уверен, что западные державы вступят с ним в сделку, как это было в Мюнхене, и не выполнят свои обязательства перед Польшей. Он был потрясен, когда ему зачитали ноту английского правительства, из которой следовало, что Британия готова объявить войну Германии, если та не выведет свои войска из Польши. Как и его военачальники, фюрер панически боялся войны на два фронта.

«ТО ЛИ ВОЮЮТ, ТО ЛИ В КАРТЫ ИГРАЮТ»

В своих воспоминаниях генерал Гейнц Гудериан отмечал, что к началу Мировой войны «Франция обладала самой сильной сухопутной армией и самыми крупными бронетанковыми силами в Западной Европе». У Франции было больше танков, чем у Германии (4800 против 2200), а «французские танки превосходили немецкие броневой защитой и калибром пушек». Поскольку в начале сентября 1939 года основная часть германских вооруженных сил находилась в Польше, на франко-германской границе оставалось не более 35 немецких дивизий против 65 французских, не считая 45 резервных дивизий Франции. Если бы французская армия, утверждал позже германский генерал Вестфаль, «развернула большое наступление на широком фронте… французы без труда оказались бы у Рейна, а затем и за этой рекой. Однако, к удивлению многих немецких офицеров, французы, которые должны были прекрасно знать о нашей слабости, ничего не предприняли». Гудериан считал, что в верхах Франции «надеялись избежать серьезной военной кампании. Пассивное поведение французов во время зимы 1939/40 г. приводило к выводу, что желание воевать у Франции было невелико».

Операция «Морской лев» – блеф Гитлера или шанс?..

Отмечал Гудериан и то, что военное руководство Франции придерживалось методов ведения военных действий, характерных для Первой мировой войны: «Несмотря на наличие танков – этого самого сильного подвижного боевого оружия, Франция создала «линию Мажино» – самый прочный укрепленный рубеж в мире. Почему же деньги, вложенные в укрепления, не были использованы для модернизации и усиления подвижных средств? Старания де Голля в этом направлении были оставлены без внимания. Отсюда следовал вывод, что верховное командование французской армии не признавало или не хотело признавать значения танков в маневренной войне».

Не воспользовались французские военачальники и слабостями германской обороны. После войны германский генерал-лейтенант Б. Циммерман писал: «Если бы французы, имевшие тогда значительное превосходство в силах, перешли в наступление, то весьма возможно, что им удалось бы… продвинуться вглубь Германии. Когда Германия начала войну с Польшей», система оборонительных сооружений на западе Германии (так называемый «Западный вал) была еще не готова, и работы по ее созданию находились в самом разгаре». Как отмечал Циммерман, «в критические дни осени 1939 года» войска, стоявшие по обе стороны границы, «ограничивались только тем, что изредка обстреливали друг друга и вели наблюдение». Комментируя эти «сражения» на Западном фронте, И.В. Сталин сказал: «Воевать-то они воюют, но война какая-то слабая: то ли воюют, то ли в карты играют».

В то же время опасения, что армии Франции и Англии начнут наступление, вновь активизировали действия антигитлеровских заговорщиков среди военных. 30 декабря 1939 г. руководители заговора Карл Герделер, Йозеф Бек, Иоханнес Попитц разработали план переворота, который предусматривал ввод войск в Берлин и смещение Браухича с поста главнокомандующего вооруженными силами. Некий врач должен был объявить, что Гитлер не в состоянии управлять страной. После этого Гитлер должен быть посажен под стражу.

Заговорщики вступили в контакт с представителями западных держав. В ходе переговоров в Швейцарии в конце февраля 1940 г. один из руководителей заговора У. Хассель передал английскому посреднику Л. Брайансу меморандум, в котором излагались цели и принципы антигитлеровских заговорщиков. В меморандуме подчеркивалось их стремление не допустить «большевизации» Европы. В то же время заговорщики исходили из того, что Австрия и Судеты останутся в составе Германии, а восточная граница Германии будет установлена такой, какая она была в 1914 г. Таким образом, заговорщики были намерены сохранить все захваты Гитлера. В то же время они рассчитывали, что после переворота военное правительство будет признано Великобританией.

Одновременно заговорщики установили контакт с представителями Ватикана, выразившими готовность содействовать признанию правительством Англии нового правительства Германии после свержения Гитлера. Однако отказ западных держав активно поддержать заговорщиков заставил их отложить планы переворота.

Судя по дневниковым записям Гальдера, Гитлер, как и заговорщики, знал о военном превосходстве Франции и Англии. Он чувствовал неуверенность и потому постоянно менял сроки и очередность своих военных операций. С осени 1939 г. по начало мая 1940 г. Гитлер 27 раз отдавал приказы о наступлении на Западном фронте и 26 раз отменял их в последнюю минуту. Одновременно он не прекращал попыток достичь мира с Англией.

БЛИЦКРИГ НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ 

Молниеносный захват германскими войсками Дании за несколько часов 9 апреля и захват основных городов Норвегии в тот же день могли бы подтолкнуть войска Франции и Британии к наступлению. Однако ни эти стремительные нападения Германии на две европейские страны, ни ожидание возможного германского наступления на Западном фронте не привели армии Франции и Англии, а также Бельгии и Нидерландов в состояние повышенной боевой готовности. Наступление немецких войск, начавшееся 10 мая 1940 года, застало эти армии врасплох.

В своих мемуарах Уинстон Черчилль писал, что после воздушных налетов на аэропорты, центры связи, штабы, 10 мая 1940 г. «немецкие вооруженные силы ринулись на Францию через границы Бельгии, Голландии и Люксембурга. Почти в каждом случае им удалось добиться полной неожиданности. Из кромешной тьмы вдруг появилось бесчисленное количество хорошо вооруженных, энергичных штурмовых частей, часто в сопровождении легкой артиллерии и задолго до наступления дня сто пятьдесят миль фронта превратились в полосу огня… За один день вся внешняя линия обороны Голландии была захвачена… Роттердам превратился в пылающие руины. Гааге, Амстердаму и Утрехту грозила та же участь».

Генерал-лейтенант Б. Циммерман писал: «Операция повсюду развивалась очень быстро. Уже в первый день наступления немцам удалось сломить довольно слабое сопротивление противника и захватить плацдармы на западном берегу Мааса. Для северной группировки англо-французских войск создалась угроза быть отрезанной с юга. Выйдя к Ла-Маншу, немецкие танковые соединения и наступавшая в том же направлении армия генерала фон Клюге (4-я армия) повернули на север и совместно с войсками группы армий фон Бока, наступавшими с северо-востока и востока, обрушились на вражеские армии. Войска противника во Фландрии и Артуа оказались в окружении».

Рано утром 15 мая Черчилля разбудил телефонный звонок французского премьер-министра Поля Рейно из Парижа. Волнуясь, он сообщил: «Мы побеждены! Мы разбиты!» Черчилль не верил своим ушам. «Не может быть, чтобы великая французская армия исчезла за неделю, – говорил он.

Позже он писал: «Я не осознавал последствия революции, осуществленной со времени Первой мировой войны вследствие введения в бой массы быстро движущейся брони».

Неожиданно Гитлер распорядился остановить наступление на англо-французские войска, окруженные под Дюнкерком. Через несколько лет после окончания войны, немецкие генералы осуждали это решение Гитлера. Гудериан писал, что «произошло вмешательство верховного командования в проведение операции, оказавшее пагубное влияние на весь ход войны. Гитлер остановил левое крыло германской армии на реке Аа… Мы лишились дара речи». Генерал-лейтенант Циммерман так оценивал приказ Гитлера: «Это решение было, безусловно, одной из самых серьезных стратегических ошибок, когда-либо допущенных немецким командованием. Она привела к тому, что основные силы Британского экспедиционного корпуса (пусть даже без материальной части) смогли эвакуироваться в Англию и создать там основу для развертывания английских вооруженных сил. Около 300 тысяч англичан и большое количество французов сумели переправиться через пролив. Взятие немцами Дюнкерка расценивалось тогда немецкой общественностью как большая победа. На самом же деле это была неудача, так как англичане сохранили свои силы».

Есть основания полагать, что Гитлер остановил свои войска, не дав им добить англичан, потому что не хотел полного разгрома британских армий. Стремясь сломить Англию, Гитлер хотел навязать ей выгодный для себя мир. Однако он считал, что разгром Англии может вызвать распад Британской империи, в то время как Германия не была готова взять на себя роль хозяина британских колониальных владений. Поэтому он не желал полного уничтожения британской армии.

Но и без полного уничтожения британских армий успех блицкрига в Европе был очевиден. Курт Типпельскирх писал: «В результате сокрушительных ударов в Бельгии и Северной Франции перестали существовать, кроме бельгийской армии, 30 французских и 9 английских дивизий. Французы потеряли свыше половины своих кадровых дивизий и большинство подвижных соединений». Попытки французских войск оказать сопротивление были сломлены. 14 июня был без боя сдан Париж. 17 июня Франция капитулировала. Генерал Вестфаль писал: «Теперь все побережье Атлантического океана, от Нарвика до франко-испанской границы, было в немецких руках. Империя Гитлера протянулась от Бреста на западе до окраин Брест-Литовска на востоке».

МЕТАНИЯ МЕЖДУ «МОРСКИМ ЛЬВОМ» И «ОТТО»

Подчинив своей власти значительную часть Европы, Гитлер явно не мог принять твердое решение, куда дальше направить свои армии. Через месяц после капитуляции Франции, 16 июля 1940 года, Гитлер подписал директиву об осуществлении операции «Морской лев». Так был назван план десанта на Британские острова. Однако в 20-х числах июля 1940 года Гитлер сказал Кейтелю о необходимости начать подготовку к походу против СССР осенью того же года. Уже 29 июля 1940 года он дал указание Йодлю отложить поход против СССР до весны 1941 года, а сначала осуществить операцию «Морской лев». Вскоре срок высадки в Британию был передвинут на 21 сентября 1940 года, затем на 27 сентября. За десять дней до истечения последнего срока, 17 сентября, Гитлер перенес начало операции на май 1941 года.

Несмотря на свои колебания, Гитлер предпринял действия, направленные на то, чтобы показать Англии мощь своих вооруженных сил и навязать ей нужный ему мир. 10 июля началась «Битва за Англию». Такое название получили массированные налеты германской авиации на прибрежные порты и города Британии. В ходе налетов германской авиации погибло свыше 23 тысяч мирных жителей. Однако военные потери немцев (2519 самолетов и свыше 3 тысяч летчиков) были большими, чем у англичан (1023 самолетов и до 3 тысяч летчиков). Англия не капитулировала и Гитлер приказал прекратить «Битву за Англию» 30 октября.

В ноябре 1940 года Гальдер записывал: «Гитлер вновь проявляет интерес к операции «Морской лев», то есть к планам десанта в Англии». Однако запись Гальдера в его дневнике за 5 декабря гласила: «Главное внимание к «плану Отто». Так сначала именовался план нападения на СССР, получивший затем название «план Барбаросса». 18 декабря Гальдер написал: «Принять меры к детализации «плана Барбаросса».

Ничего не зная об СССР, Гитлер опирался на случайные сведения о нашей стране, в которые ему хотелось верить. Гудериан писал: «Гитлер… заявил, что данные отдела по изучению иностранных армий Востока генерального штаба сухопутных войск являются блефом. Он утверждал, что каждое стрелковое соединение русских насчитывает самое большее 7000 человек, бронетанковые же соединения не имеют танков. «Да это же самый чудовищный блеф со времен Чингисхана, – восклицал он, – кто раскопал эту ерунду?»

В своей недооценке сил Красной Армии и мощи СССР Гитлер был не одинок, а получал поддержку со стороны многих военачальников, в том числе и тех, кто подготовил план «Барбаросса», предусматривавший разгром Красной Армии и выход на линию Архангельск – Астрахань к концу осени 1941 года. Очевидно, что победы немецкого оружия 1939–1941 гг. кружили голову многим военачальникам. Готовясь к походу на Восток, победители Франции, Бельгии, Голландии, скандинавских и балканских стран были уверены в быстрой и легкой победе над Советским Союзом.

Быстрые захваты нескольких европейских стран немецкими войсками в 1939-41 гг. превратили даже бывших фрондеров в сторонников гитлеровского плана похода на СССР. Если по мере подготовки к нападению на Чехословакию в 1938 г. и развертыванию кампании на Западном фронте в 1940 г. многие военные, опасаясь разгрома немецких войск, были готовы свергнуть Гитлера, то подготовка к нападению на СССР не вызвала такой реакции. Один из заговорщиков Гизевиус писал: «С генералами о выступлении против Гитлера говорить невозможно».

Лишь немногие германские военачальники осознавали опасность нападения на СССР. Против этой военной кампании выступал фельдмаршал фон Рунштедт, сражавшийся на Восточном фронте в 1914-17 гг. Возражали против похода в Россию главнокомандующий сухопутных сил фельдмаршал фон Браухич и начальник генерального штаба Гальдер. Особенно активно выступал против нападения на СССР генерал Кестринг, который долго прожил в нашей стране.

Генерал Гюнтер Блюментритт, сражавшийся на русско-германском фронте в 1914-17 гг., писал, что «русский солдат проявлял исключительное искусство в ночных операциях и тех, что проходили в лесистой местности. Он предпочитал рукопашную схватку. Его физические требования были не велики, а его способность выстоять наперекор силы – феноменальна. Таков был солдат, которого мы знали и уважали четверть века назад. С тех пор большевики систематически переучивали молодежь этой страны. Было логично предположить, что Красная Армия окажется еще более крепким орешком, чем ее имперская предшественница». Однако склонный к авантюризму дилетант Гитлер повторял, что, по сравнению с кампанией на Западе, война на Востоке будет подобна возне детей в песочнице. По его приказам подготовка к нападению на СССР шла полным ходом.

О подготовке нападения Германии на СССР знала и британская разведка. В этом Черчилль увидел возможность устранения угрозы германского вторжения на Британские острова. Поэтому в апреле 1941 года он направил письмо Сталину, с которым он прежде никогда не переписывался. В письме говорилось: «У меня есть надежная информация от доверенного лица о том, что, когда немцы считали, что они сумели вовлечь Югославию в свою сеть – то есть после 20 марта – они начали выдвижение трех из пяти танковых дивизий из Румынии в Южную Польшу. Однако как только они узнали о революции в Сербии, они прекратили это передвижение. Вы сумеете оценить значимость этих фактов».

И без этого письма в Кремле имелось немало информации о концентрации германских войск на советской границе. Именно по этой причине в своем выступлении в Кремле 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий Сталин заявил: «Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов… Война с Германией неизбежна, и если товарищ Молотов и аппарат Наркоминдела сумеют оттянуть начало войны, это наше счастье».

Советское правительство допускало возможность, что Гитлер не рискнет напасть на СССР, имея на западе Англию, которая не только успешно отразила налеты германской авиации, но и сама стала бомбить немецкие города. Однако вскоре произошло событие, изменившее ход мировой войны.

Вечером 10 мая, когда на Лондон был совершен  массированный налет германской авиации, в результате которого была разрушена Палата общин и погибло 1436 мирных жителей, немецкий самолет «Мессершмидт-110» беспрепятственно вошел в воздушное пространство Шотландии. Самолет долго летал на бреющем полете над пашнями и лугами, очевидно, в поисках посадочной полосы, а затем из него выпрыгнул парашютист. Пока парашютист спускался вниз, самолет, лишенный управления, врезался в землю шотландского фермера Маклина.

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ

(Продолжение следует)