Эфенди – это вежливая форма обращения (в Османской империи и некоторых других государствах Востока в VХ-ХХ столетиях) к знатным особам, вплоть до султана, духовным авторитетам, к чиновникам.  Эфенди считались также все грамотные граждане…

Слово «эфенди» было заимствовано и дигорцами-мусульманами, которые, правда, несколько переиначили его содержание. В дигорской интерпретации слово «эфенди» по-дигорски стало звучать как «ефанди» и обозначало почтительное обращение к лицу исключительно духовного звания, вершина уважительного к нему отношения.

Этим словом скупые на похвалу дигорцы обращались к людям действительно выдающимся в религиозном и нравственном отношении. Этим словом подчеркивались земные заслуги человека в служении Богу, его человеколюбие, толерантность и духовная стойкость. Выбор народа всегда безошибочен – звания «Ефанди» удостоились считанные единицы, и они были превосходны во всех отношениях.

Одним из этих избранных был Татаркан Гацалов, которого называли первым среди равных. Почетное звание «Ефанди» настолько органично соответствовало его личности, что его детей стали именовать «Ефандиевичами».

Образец скромности в быту, аскетичный в вопросах личной жизни, духовно щедрый и неиссякаемый в доброте, он был храбрее храброго в вопросах защиты и утверждения Ислама…

Решив посвятить свою жизнь служению Богу, он смиренным пилигримом пешком совершил хадж в Мекку, затем четыре года изучал богословие в Мединском исламском университете. Вернувшись в Осетию, двадцать восемь лет прослужил имамом Эльхотовской мечети, крупнейшей в то время на Северном Кавказе, и оставил блистательный след в памяти своих соплеменников.

Но настало время великих испытаний и потрясений. С установлением Советской власти религия была объявлена «опиумом для народа».По стране прокатилась волна репрессий в отношении религиозных деятелей всех конфессий.

Разрушались церкви и мечети, грабилось церковное имущество, тысячами уничтожались служители культа. Был объявлен кулаком и раскулачен Ефанди, а скромное его имущество было распродано на торгах ( читай люмпенов ) для бедноты.

После торгов вечером кто-то постучал в дом опечаленного Ефанди и вошел Магомет Будтуев. Он молча обнял Ефанди, тихо посидел немного, а потом сказал, что тоже принял участие в торгах и купил зеркало напольное и стол Ефанди и возвращает их ему. Надо отметить, что Магомет был одним из беднейших в фамилии Будтуевых. И таких случаев было немало. Достойные люди подобным образом выручали друг друга.

Изощренным гонениям подвергся Ефанди, которого вскоре после раскулачивания бросили в застенок. Не спасло его от издевательств даже то, что преданной спутницей его жизни была Куку, родная сестра одного из виднейших революционеров Северной Осетии Муха Будтуева, именем которого ныне названа одна из центральных улиц Чиколы.

Глумясь над достойным священнослужителем, мучители спрашивали его: «Где же твой бог, почему он не спасает тебя?» и предлагали ему отречься от веры, обещая прекратить издевательства. Но к их изумлению Ефанди ответил:

– Мой Бог невидим, как и совесть человеческая, но она же существует. А если вы добиваетесь от меня отречения от веры, то, знайте, за нее я и жизнь отдам…

Убедившись в несгибаемости Ефанди, его отпустили, не посмев подвергать репрессиям  столь уважаемого в народе человека.

Небезосновательно опасаясь за жизни своих сыновей, Ефанди повелел им уезжать из родных краев.

Люди незаурядных природных дарований Магомет, Давид, Иса и Харум были вынуждены покинуть Родину и разъехались по стране , дома остался только перенесший меннингит Абдул – Керим, по прозвищу Мангай -Малыш.

Не получив должного и своевременного образования, дарования сыновей Ефанди, к сожалению, не раскрылись и в малой степени. Тем более удивительно, что старший сын его Магомет, имея лишь полгода учебы в церковноприходской школе, свободно, «с листа» читал техническую литературу любой сложности. Он, выросший в замшелом захолустье, где никогда не было лодок, тем более кораблей, знал, что такое глиссер и скутер, знал принцип летательных аппаратов как легче, так и тяжелее воздуха. Он же и построил в Чиколе вальцовую мельницу (чудо техники по тем временам), куда приезжали молоть зерно не только из ближних районов, но и из соседней Кабарды.

Брат его Иса, настоящий гигант, обладал нечеловеческой физической силой. Рассказывают, что сверстники захотели испытать его силу и предложили поднять два буковых кряжа, положенные один на другой. Бревна он не поднял, правда, но ноги его по щиколотку увязли в сухой земле. И только Исе удалось положить на лопатки знаменитого циркового борца Сали Сулеймана.

Немногим ему в физической силе уступал Харум, который, ремонтируя грузовик «ЗИС-5», никогда не пользовался домкратом: сидя на корточках, плечом приподнимал машину и одной рукой снимал колесо, затем таким же образом возвращал его на место.

Мангай же, рекрутированный на рытье вручную Дигорканала, умудрялся выполнять до 23 норм в день…

Многие чиколинцы приняли участие в Великой Отечественной войне. Родственники их, тоскуя по фронтовикам, часто приходили к Ефанди с просьбой изготовить для них дуа  (обереги), и никто никогда отказа не получил. Для каждого из обращающихся он находил проникновенные слова поддержки духа и ободрения, и сердца людей наполнялись надеждой.

Это в наше рациональное и меркантильное время иные похихикивают, услышав о каких-то талисманах, ладанках, оберегах, дуа. А тогда люди были менее книжно – и телепросвещенными. Они просто верили в чудо, и бывало, что оно находило их.

Имея высшее богословское образование, свободно владея арабским языком, Ефанди, обращаясь к пастве с проповедью, говорил только на родном и потому понятном для всех языке, осетинским же языком он толковал Коран и Хадисы. Ефанди объяснял, что все языки создал Аллах, и молитвенное обращение к Нему на любом языке будет понято и принято, лишь бы шло от чистого сердца.

Восстановленная мечеть в Эльхотово. Долгие годы, в начале XX века в ней имамом служил Татаркан ГАЦАЛОВ.

С одинаковым уважением Ефанди относился к «людям Писания», напоминая, что Бог Един для всех истинно верующих, просто люди Писания идут к нему другой дорогой, но в этом нет греха, и идя к Единому Богу разными путями, нет нужды мешать друг другу. Слова его не расходились с делами, и когда старший сын Магомет женился на дочери «людей Писания», он не возмутился, а как родную дочь принял ее.

В течение всей жизни был ее опорой в ее нелегкой жизни среди ортодоксальных чиколинцев, которые, чего греха таить, в те непростые времена неодинаково к ней относились.  Отцовское отношение Ефанди к молодой снохе, единственной дочери екатеринбургского купца, изнеженной барышне, помогло ей выстоять под прессингом ближайшего окружения и сохранить семью, крепость которой не раз «пробовалась на зуб». До конца своей жизни она пронесла любовь, уважение и благодарность Ефанди, говоря, что таких удивительных своей безграничной добротой людей не встречала, что Ефанди ей дорог не меньше, чем ее родной отец…

Каждая высокоорганизованная религия самодостаточна. Вера для истинно верующего – крепость  его, оружие и защита его.  Наставление мусульманам неукоснительно следовать высшим нормам морали и нравственности красной строкой проходят через весь Коран. Как минимум тридцать девять раз это требование отражено в Коране: «А кто уверовал и творит добро…»

Вера в Единого Бога и идея добротворения были жизненной потребностью Ефанди. Он говорил, что дорога к Богу трудна и утомительна, и не было человека, идущего по ней, который бы хоть раз да не споткнулся. Он никогда не укорял оступившегося – просто протягивал ему руку и помогал встать.

Он учил своих соплеменников скромности и сдержанности, говоря, что для истинного мусульманина приверженность Исламу не дает ему преимущества перед кем-либо, но накладывает на него дополнительные морально-нравственные обязательства и потому, даже находясь среди диких зверей, человек не должен забывать о том, что он человек.

Он неустанно повторял слова пророка Мухаммада о том, что «самая жестокая нищета – это невежество», и добавлял, что война с ним угодна Богу и достойна истинного мусульманина. Он был за просвещенный Ислам и категорически отвергал самую мысль о том, чтобы Ислам использовался как движимая сила чьих бы то ни было политических или меркантильных интересов.

Ефанди говорил, что если ты отпустил жидкую бороденку, сильнее других стукнул лбом о молитвенный коврик и громче всех прокричал те звуки, которые механически заучил, то ты еще не мусульманин – необходимо понимать сакральный смысл того, что ты говоришь и какие телодвижения производишь, и потому – учись. А если ты  мусульманин, и именно поэтому спесив и чванлив в отношении немусульман, то умаляешь звание мусульманина и порочишь его, тебе надо преодолеть себя, и потому – учись.

Слово «учись» Ефанди рефреном повторял в каждой своей проповеди, убеждая людей в том, что все люди любимы Всевышним, но люди образованные видят дальше и вникают глубже,а потому продвигаются ближе к Нему и понимают Его лучше.

Рассказывают, что, прогуливаясь по двору Ватикана, Папа Иоанн Павел Второй, обращаясь к своему спутнику, сказал: «Посмотри на этот камень, он сотни лет пролежал в фонтане, но вода не проникла в него, внутри он абсолютно сух. Так и человек: тысячи лет он находится в окружении Бога и его любви, но нет в нем ни Бога, ни его любви». Горькие слова… Нет сомнения, Папа знал, что говорил.

Разумеется, не густотой бороды мусульман был озабочен и Ефанди,– предвосхищая Понтифика, он говорил, что сердце человека – каменные врата, которые он волен раскрыть для Создателя или захлопнуть перед Ним, и неустанно трудился над тем, чтобы сердца людей были готовы принять Бога и его Любовь.

Алибек Гацалов.

(По воспоминаниям односельчан)