ФРОНТОВЫЕ ПИСЬМА БЛАШКА ГУРДЖИБЕКОВА С РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ

Дорогая Надя!

От души радуюсь твоему здоровью и поздравляю тебя с легким трудом.

Теперь перейду сразу к делу. Дня через два-три станет известным, пойдем на войну или нет. Баратова потребовали телеграммой в Тифлис и пока от него имеем коротенькую телеграмму «идем», но куда – неизвестно, вероятнее всего, на войну, на Дальний Восток. Если ты, мать и сестра Далу меня любите, то не будете беспокоиться и мучить себя бесполезными слезами и прочими женскими слабостями. На войну не один я иду, а весь цвет нашего огромного государства. И в смерти человека волен Бог: захочет, так пошлет смерть и на печке, а захочет – так и в огне не сгоришь. Словом судьба человека в его руках и жаловаться на него не приходится. Если пойдем, то мне нужны будут теплый бешмет и салбар (штаны) из верблюжьего сукна, пожалуй, большая шуба, которую бы можно было надевать поверх черкески и черкеска (свободная) из азиатского сукна.

Пишу в Ардон, чтобы Иналук приискал мне вторую лошадь, горскую из войлока подушку на седло и теплую рубашку из козьего пуха. Если будете шить теплый бешмет, то материал нужно будет поставить из черного чего-нибудь крепкого. Деньги, когда станет уход полка известен, вышлю или телеграммой или же почтой, смотря по времени. Разумеется, обязательно побываю дома.

Еще раз именем Бога вас всех трех прошу быть покойными и надеяться на Бога.

Очень доволен, что девочку назвала Раисой, но не доволен, что она похожа на меня, было бы лучше, если бы была похожа на тебя. Какие у нее глаза и волосы?

Гриша доехал благополучно, спасибо за посылку. Нельзя сказать, чтобы фрукты были из очень хороших сортов. Ради Бога – берегите Сослана.

Поклон матери, Далу и всем родственникам.

Будьте живы и здоровы и храни вас Бог.

Любящий тебя Блашка.

 * * *

Дорогая Надя!

Получил твое письмо, присланное с казаком Татонова. Ты меня все приглашаешь домой. Рад бы, родная, да раньше выступления в Армавир никак нельзя, потому что без меня почти нельзя обойтись во время мобилизации. Я бы, разумеется, проехал бы и раньше выступления, но и тут неизвестность дня похода лишает меня лучшего удовольствия повидаться со всеми вами.

Что же касается твоей просьбы не идти на войну, то это решительно неисполнимо. Все слухи, какие носятся у вас там в виде причин, ложны. Никого ни по болезни и ни по домашним обстоятельствам не могут оставить по причине недостатка офицеров, напротив, к нам в полк еще назначаются 12 человек офицеров-драгун. Геуара Татонова и то вряд ли возможно будет оставить. Кроме того, разве от полка отставать хорошо?

Будьте вы все покойны – с войны возвращусь жив и невредим. А ты должна гордиться, что на долю твоего мужа выпадает счастье участвовать в деле за родину. Но все это пустяки. Привели мне из Ардона коня. Под верх он плоховат, да и мал, под вьюк отличный, лучшего желать не надо. Одним словом, с этой стороны я уже готов. Но вот как ваши дела там относительно приготовления меня в поход. Ты все пишешь, что мне еще надо, а ничего не пишешь, что приготовили. Одним словом, напиши все подробно в следующем письме.

Пишешь также, сколько мне приготовить сухарей. Да пудика два. Если будет возможно, то и купите копченой баранины. Это тоже не лишнее. Словом, съестными припасами не торопитесь. Передай Мерету, чтобы и она готовила копченку. Когда нужно будет готовить сухари – напишу.

А как бы мне хотелось на вас всех посмотреть, а особенно на детей. Я здоров. Говорят даже, что я поправился. И если здоров и поправился, то благодаря Гогаю: он меня научил есть кислое молоко, которое на меня благотворно действует. Из Ардона прислали немного груш и яблок и две курицы, которые моментально уничтожены были за один присест. Поклон маме, Далу, Кошерхану, Гуцунаевым, Тургиевым, Гуржибековым и всем родственникам и детей расцелуйте. Как бы я хотел посмотреть на Сослана. Я Сослана люблю больше, чем Саусатаг. Может быть, оттого, что девочку я еще не видел.

Будьте живы и здоровы и храни вас Бог. Что же ты не пишешь, с кем спит Сослан и наняли ли няню. Пиши.

Твой Блашка.

29 октября.

 * * *

Дорогая мама и Далу!

Что-то давно не получал от вас письма. Здоровы ли вы? Вчера я принял должность полкового казначея; не будь этого, я хотел проехать домой, но теперь пока не ознакомлюсь хоть приблизительно с многочисленными обязанностями казначея, нельзя будет приехать раньше последних чисел апреля месяца.

Тревожные слухи о войне и поездка в предстоящий лагерь заставляют меня быть ко всему готовым, почему Надю и Сослана тоже повезу с собой домой.

Мой перевод во вновь сформированный Терско-Кубанский полк не состоялся, и я, как хотелось вам, остался в полку тянуть мирную жизнь.

Мы, слава Богу, живы и здоровы, хотя худы, как тени. У Сослана сейчас насморк и сильная потеря аппетита. Кроме голого чая ничего не принимает.

Поклон всем родным и родственникам.

Больше писать нечего.

Кланяемся и обнимаем Вас.

Любящий вас Блашка.

Получ. 2 февр. 1904 г.

 * * *

Дорогая мама!

Получил твое письмо. От души радуюсь общему здоровию. Наверное, ранней осенью не придется мне съездить домой, потому что работы по обеспечению полка на зиму как раз на раннюю осень припадают.

Здоров я и не беспокойся обо мне. О том, как живется мне здесь, расскажет Гриша. Он через неделю поедет в отпуск. Нового ничего нет.

Поклон Далу и всем родственникам. На этот раз пишу мало – нет времени.

Любящий тебя Блашка.

 * * *

Дорогая мама!

Я пишу бесчетно письма и послал уже три телеграммы, а вы мне не пишете ничего. Неужели же вам не жалко меня? Кроме Заурбека и меня, все получают письма, а мы с ним до сих пор не получили ни одного письма из дому… и у него и у меня семьи и, стало быть, есть о ком думать. Думаю, что следовало бы нам писать и чаще. Ну хоть по одному письму в неделю. Мы все живы и здоровы. Побывали в двух боях и наши Уашкерги и Никкола хранят нас. Вообще, как и раньше писал, опасаться за нас не нужно. Японцы скверно стреляют. В последнем бою с Хабатом Машуковским мы были в одном месте. Нас было 8 человек. Под одним казаком убита лошадь, а Хабату пуля попала в шашку. И раньше с Хабатом пришлось нам быть вместе. За первое дело его представили к кресту, а за второе мы все хлопочем о представлении его в прапорщики. Он молодец. Передайте обо всем этом Аминату – ей будет очень приятно.

Мы все здоровы и телом и духом. Сухари, которые вы мне насушили на дорогу, мы начали кушать только сегодня и, стало быть, и не голодны. Ради Бога, пишите чаще письма. Поклон от нас всех всем.

Любящий тебя Блашка.

Вот адрес: В действующую армию, Отряд Мищенко, Сунженский полк и мне.

29 мая, Ляоянь…

 * * *

Дорогая Надя!

Только что получил твое письмо. Успокойся, его никто не распечатал. А если бы и распечатал, то ведь в нем, кроме дела, не было ничего. Какая ты, право, смешная!

Я ведь о башлыке ни слова не писал; мой башлык новый и очень теплый. Чего же еще мне желать лучшего! Я так много писал, что, право, повторять не хочется то, что мне нужно; одним словом, все делайте потеплее да попросторнее – я на войне думаю растолстеть. Шуба моя новая, чтобы подмышками не давила, а рукава, чтобы обязательно были большие и из курпея же.

Федота я решил оставить вам; впрочем, дождусь ответа вашего. Ты о крестном отце дочери Раисы написала, а о матери ни слова. Кто же была матерью? Что же касается твоего поручения передать Баратову о крестике, то извини – не смогу, как знаешь, не переломлю своего характера. Что мать беспокоится? Я с войны возвращусь живым и здоровым, почему ей нечего заранее, не зная будущего, печаловаться. Кормит нас царь и надо ему послужить.

Больше нечего писать, и то уже, кажется, надоел тебе.

Третевский мне прямо покоя не дает. Не брани, что вспоминаю его – так создан человек. Передай Нико Татонову, что ему привезу двух щенят хорошей породы.

Поклон маме и Далу.

Заурбек просит передать Мерету, что он за лошадью пишет потому, что лошадь, которую он взял у Гена Кусова безногая. Он страшно на Мерета недоволен, что не пишет ему ничего; он даже говорит, что не будет ей больше писать. Так ей и передай.

Зачем же вы Сослана называете Кола? Я ведь не раз просил называть его Сосланом. Неужели моя просьба так трудноисполнима. Будьте же вы все живы и здоровы и храни вас Бог.

Обнимаю всех.

Блашка.

 * * *

Дорогая мама и Далу!

Посылки ваши я получил и удивляюсь как их бедный Гриша довез. Спасибо за них. Кроме яиц, все доставлено благополучно. Из присланного сыра сделали æхчинтæ и я их ел, как волк, но как волк же и катался с боку на бок. Что же ты ничего не пишешь относительно своей пенсии. А послужные списки отца прислали или нет? Если прислали, то надо пробовать просить об увеличении пенсии.

Мы, слава Богу, живы и здоровы. Сослан весел, пробует болтать, но у него ничего не выходит.

Я-то пишу, вы-то мне не пишете. Впрочем, вам некому писать.

Кланяемся вам все. Будьте живы и здоровы и храни вас Господь!

Любящий вас Блашка.

 ***

Дорогая мама!

Ждал, ждал, когда нам выдадут деньги на обзаведение по случаю войны и, не дождавшись, пишу что мне нужно непременно приготовить.

Раньше всего теплую из самого крупного курпея или же, в крайнем случае, из овчины шуба. Имеющаяся у меня шуба для предстоящего похода не годна. Новая шуба должна быть просторна, с длинными рукавами, сшита черкеской и так, чтобы воротником, в случае надобности, можно было бы закрыть грудь. Покрышка должна быть суконная из серого черкесочного сукна и с патронами вместо газырей. Непременно сшить теплый просторный мягкий на шерстяной вате бешмет.

Хорошо было <бы> сшить его на подкладке из сукна козьего пуха или же, в крайнем случае, на сукне из верблюжьей шерсти. Сшить штаны теплые на подкладке суконной из козьего пуха, в крайнем случае, из верблюжьей шерсти. Такие штаны, кажется, по-нашему называются сасхæр. Одним словом, сасхæр должен быть, в крайнем случае, из двойного верблюжьего сукна с прибавлением шерстяной ваты и на учкоре.

На коленях и вообще ногах больше положить шерстяной ваты. Карманы сделать глубокие до колен из прочного холста. Сделать пары три фасбунта, тоже теплые. Сшить шесть штук шелковых рубашек. Деньги пока займите у кого-нибудь. Когда выступаем – неизвестно; но в Армавире пробудем недели две, где будет нас смотреть государь. О дне выезда сообщу; дома побываю обязательно. С письмом этим пишу и в Ардон к Иналуку, чтобы он приискал мне вторую лошадь. Сделайте также набрюшник, как он делается знает Минбулат или же Денетико.

Шубу шейте совсем просторную, чтобы она налезала на мою другую шубу. Покрыть ее нужно будет серым сукном и чтобы она была сшита черкеской. Свою шубу переделываю в бешмет. Федот пусть будет готов к выезду. Он, вероятно, присоединится к нам в Прохладной.

Будьте живы и здоровы все; всем поклон.

Любящий вас Блашка.

 * * *

Дорогая мама!

Ничего тебе не посылаю, потому что, ей Богу, нечего отсюда послать; даже и лимонов нет.

Благодаря Богу я здоров. Писать нечего – все расскажет тебе Гриша. Будьте живы и здоровы. Пишите чаще письма.

Любящий тебя Блашка.

 * * *

Дорогая Надя!

Получил твое письмо, где спрашиваешь, сшить ли мне черкеску из верблюжьего сукна. Если сукно домашней работы, то сшейте, а если за него нужно платить деньги, то не надо – обойдусь как-нибудь. Посылаю сукно на черкеску. Его, пожалуй, нужно будет раньше помыть, а то оно грязное. Заплатил за него 9 рублей; посылаю также и два одеяла; я их случайно купил и то только потому, что просила мама. За них я заплатил 15 руб. Посылаю тебе и сестре Далу по флакону одеколону.

Однако теперь у меня брюк будет бесчисленное множество. Я сам себе заказал здесь черные прюнелевые. Я же не просил шить мне из диагонали, а вы шьете, но ничего, тоже не лишнее.

Любе Барагуновой я написал в Ольты; не знаю, там ли она. Очень и очень жаль, что не можете нанять няньку. Разве денег нет? Я же ведь высылаю, сколько могу. Это меня страшно огорчает. Я непременно хочу, чтобы вы наняли. Неужели в Павлодольской, кроме Кати, более девок нет?

Ты спрашиваешь, как наши дамы поживают. Кажется, все радуются уходу на войну мужей. Ефросиния Ивановна все болтает, что она пойдет сестрой милосердия.

Все мы живы и здоровы. Поклон маме, сестре и всем родственникам. Кланяется также Гогой, Заурбек, Гриша и Геуор. К нам в полк переводят Татархана Абисалова.

Отчего же Сослан не спит с бабушкой? Воображаю, как тебе с двумя трудно возиться!

О дне нашего ухода еще ничего не известно.

Будьте здоровы и храни вас Бог.

Твой любящий тебя Блашка.

5 ноября.

 * * *

Дорогая Надя!

Сию минуту благополучно доехал до Хань-Кендовъ. Когда вошел в квартиру, то сжалось сердце и на глазах навернулась слеза: впервые почувствовал свое полное одиночество, не встретив тебя и не услышав голос Осяна «папа». Трудно мне и не могу выразить сейчас мое душевное состояние; скажу только одно, что если это состояние продолжится, то не выдержит мое и без того неважное здоровье.

Бедному человеку лучше бы не рождаться! При штабе полка не нашел никого – все выехали в домашний лагерь. Священник с семьей и делопроизводитель с семьей выехали в отпуск. Говорят, поторопились выр… то здесь на детях… скарлатина. Дочь Евфросинии Ивановны, говорят, при смерти. Елена Петровна поправилась совсем.

Баратов с матерью выехал в Одессу, вернется к 6 июня. Бросаю писать письмо, допишу завтра.

Начинаю писать снова, ибо завтра утром отходит поезд.

Ради самого Бога не скучай и почаще пиши мне обо всем, особенно о здоровии. Заезжал во Владикавказ; видел Ханбекер и Заурбека. Сали не видел, она в Зильге.

Иналуку не написал письмо, потому что узнал, что он во Владикавказе на скач… рассчитывал видеть его, но не пришлось, потому что он где-то… стороне остановился на квартире из-за л… анбекеру же передал, почему не заехал в Ардон.

Будьте вы все живы и здоровы. Поклон всем.

Любящий вас всех Блашка.

Мальчика, пожалуйста, называйте Осяном.

27 мая.

* * *

Дорогая мама!

Вслед вчерашнему письму пишу еще. Сегодня стало окончательно известно, что полк идет на Дальний Восток. Срок выхода пока не известен, но думаю, что не раньше ноября месяца. Если можно будет достать мелкие курпеи от шлепок, то хорошо бы было из них сшить салбарг и одеяло. Не менее этого нужно серое азиатское сукно на две просторные черкески, к которым вместо газырей пришить места на патроны, по 14 штук с каждой стороны. Деньги вышлю как только получу. Командира полка еще нет, а приедет, так нам станет известно день похода. Вместо нашего полка сюда приедет или 2-й Горско-Моздокский полк или 2-й Кизляро-Гребенский полк. На Дальний Восток идут полки: наш, Уманский, Кизляро-Гребенский, Екатеринодарский и батареи: 2-я Терская и 1-я Кубанская.

Письма буду писать почти каждую почту, смотря по мере материала. Кажется все. Мы все здоровы и кланяемся всем.

Будьте живы и здоровы и храни вас Бог!

Любящий тебя Блашка.